Занзабуку
Шрифт:
Мне кажется, антилопы и другие животные сразу чуют, сыт лев или голоден. Благодушное спокойствие льва, переваривающего сытный обед, конечно, отличается от поведения голодного зверя, всегда готового бесшумно подкрасться к своей жертве и стремительно броситься на нее. Во всяком случае, добыча льва знает, когда он опасен и когда нет.
Животные, на которых лев не охотится, совсем не боятся царя зверей. Правда, гиена спешит убраться с дороги льва, ибо он не любит гиен. Но лев никогда не убивает гиен, и ему не приходит мысль попробовать их мясо. Когда эти могильщики-санитары мешают льву есть, он отгоняет их ударом лапы или делает вид, будто собирается
С другой стороны, львы, по-видимому, любят шакалов и даже иногда во время своей трапезы бросают им куски мяса. Львы любят забавляться, отгоняя стервятников, но они никогда не пытаются убивать этих птиц.
Львы не затевают драки с другими животными и редко всерьез дерутся друг с другом. Даже в период течки, добиваясь благосклонности прекрасной львицы, львы почти никогда не опускаются до драки с соперником. Вместо этого они вполне разумно предоставляют право выбора львице, а отвергнутый кавалер отправляется на поиски другой подруги, или же он может побродить в округе и подождать своей очереди, ибо львы — сторонники полигамии и львица обычно не имеет ничего против дружбы с несколькими львами, которых она любит по очереди. А лев может завести гарем или делить одну львицу с другим львом. Вот почему вы можете встретить группу из льва и трех львиц, или двух львиц и четырех львов, и вообще почти любое сочетание.
Нередко двух львов-однолеток связывает тесная дружба, и они долгое время охотятся и живут вместе. Известны, конечно, и случаи глубокой привязанности между львом и львицей, но это не значит, что львы, подобно людям, имеют семьи.
Хотя только в последнее время съемка диких зверей вытесняет охоту на них с ружьем, отдельные люди интересовались в первую очередь съемкой задолго до наших дней. И если они уходили достаточно далеко от городов, где жили европейцы, и деревень, где обитали африканцы — охотники на львов, и оставались там достаточно долго, чтобы дать львам время привыкнуть к незнакомым существам, эти люди бывали полностью вознаграждены за свою терпеливость.
Хороший пример — работа Пауля Хёфлера, который в двадцатых годах очутился в стране львов, почти не посещаемой охотниками. Он и его товарищ встретили группу львов, расположившихся у водоема под сенью раскидистых деревьев. Львы были заняты едой, и, казалось, приближение людей их нисколько не встревожило, но Хёфлер ограничился съемкой издалека, через телеобъективы.
На следующий день люди вернулись и подошли немного ближе, все еще стараясь не разозлить львов и не надоедать им. Путешественники убили зебру и оставили ее для львов, а на другой день подошли еще ближе.
Несколько недель Хёфлер почти ежедневно снимал львов, и они, очевидно, стали считать людей совсем безобидными существами.
В группе было шесть львиц, одна из них с львятами, и два льва, и каждый зверь обладал ярко выраженной индивидуальностью. Как это обычно у львов, вожаком группы благодаря своей храбрости и предприимчивости была львица.
Когда мне приходилось снимать львов, львицы всегда подходили ближе, чем львы, проявляли больше спокойствия и любопытства и определяли поведение всей группы. Во время охоты убивает жертву обычно тоже львица, а ее спутник следует за ней.
Львы регулярно «выступали» перед объективами Хёфлера. Они играли среди скал, обучали львят, предавались любви и, очевидно, вели обычный образ жизни, как будто людей с аппаратами вообще не существовало.
Обдуманно
Для съемки отдельных сцен соорудили из колючего кустарника укрытие, или бома, с двумя отверстиями для объективов. Оттуда Хёфлер снимал голодных львов, дерущихся над тушей, и тех же драчунов после еды, ласково облизывающих друг друга и как бы старающихся объяснить, что то было лишь чисто дружеское столкновение.
Самая смелая львица подходила к бома и становилась на задние лапы, пытаясь заглянуть в отверстие и проверить, есть ли кто-нибудь за оградой. И каждый раз, уезжая в грузовике, люди видели, как все львы вставали и шли заглянуть в бома.
Львы знали о присутствии людей, но после первых нескольких дней уже нисколько не боялись их и не выказывали раздражения. Хёфлер убедился, что львы умны и понимают намерения человека, но их расположение не распространяется на всех людей.
Однажды во время фотосъемки у водоема львы прервали свои занятия, подняли носы и быстро, но бесшумно нырнули в высокую траву. Лев может хорошо спрятаться в кустах, которыми, по выражению Хёфлера, пренебрежет даже кролик.
Через несколько минут стала ясна причина бегства львов — на вершине холма появилось трое охотников на львов, воинов-масаев с копьями. Когда они скрылись из виду, львы вышли из зарослей и вернулись к своим делам.
Несмотря на такие дружелюбные отношения с львами, Хёфлер понимал, что он никогда не сможет предвидеть все их поступки и чувствовать себя в полной безопасности. Однажды, когда он снимал завтракавших львов, находясь всего в пятнадцати футах от них, львица раздраженно посмотрела на него, забила хвостом, зарычала и бросилась к Хёфлеру. Он похолодел от ужаса, но львица внезапно остановилась в шести футах перед ним, обдала его горячим дыханием, повернулась и возвратилась к прерванному завтраку. А Хёфлер так и не понял, почему она бросилась к нему и почему остановилась.
И он повторял, что знает лишь одно: поступки львов невозможно предвидеть.
В прежние времена большинство охотников на львов придерживалось о них иного мнения, чем Хёфлер. Они считали льва свирепым, кровожадным, вероломным убийцей, постоянно рыщущим в поисках жертвы.
И охотники шли убивать львов, а не изучать или понимать их. В конце прошлого века ружья были не так точны, а пули не обладали такой убойной силой, как ныне. Поэтому первый выстрел часто лишь ранил льва. Теперь все согласны, что нет ничего опаснее раненого льва. Боль разъяряет его, она ранит его гордость столь же глубоко, как и тело. Кровь бурлит у него в жилах, мышцы обретают огромную силу. Он может прыгнуть на двадцать — двадцать пять футов, и молниеносность его нападения даже трудно себе представить.
В прошлом большинству охотников рано или поздно приходилось иметь дело с раненым львом, и, естественно, у них складывалось убеждение, что лев — самый опасный и кровожадный зверь.
И они не понимали к тому же, что львы крайне любопытны. Когда охотники разбивали свой лагерь во владениях льва, они окружали палатки оградой из колючего кустарника и всю ночь жгли костры.
Львы, бродившие в темноте, заинтересовывались новым явлением природы и шли узнать, в чем дело. На своем пути они натыкались на колючую преграду, что только разжигало их любопытство, как это бывает и с людьми.