Западная Европа. 1917-й.
Шрифт:
Требование рабочего контроля действительно выдвигалось в то время под воздействием событий в России некоторыми рабочими организациями, в частности шопстюардами. Испуганными буржуа оно воспринималось как угроза немедленного уничтожения всего класса капиталистов.
«Со времени русской революции, — читаем мы в письме другого современника, — наш честный запутавшийся рабочий склонен думать… что эта революция все изменила, что рабочий класс теперь на вершине и что дело идет к тому, что богачей больше не будет»{142}. А уже знакомый нам Дж. Клайне, выступая перед студентами Оксфорда, говорил, что рабочие ныне вовсе не так послушны, как 20 лет назад. У них появилась «склонность к самоутверждению» и к тому, чтобы «смотреть своему нанимателю в лицо» более открыто, чем раньше{143}.
Ответом на новые требования рабочих должно было стать, по мнению многих либералов, предоставление им не только большей доли в прибылях, но и больших прав в управлении производством.
Речь шла о том, чтобы дать рабочим возможность «более непосредственно контролировать условия их работы», выдвигать их на административно-технические посты на предприятиях и т. п.
«Чем шире рабочие будут привлечены к управлению производством, тем ближе они станут к точке зрения предпринимателей», — раскрывала 25 сентября расчеты сторонников «промышленной демократии» «Пел-Мел газет».
Конкретной формой сотрудничества труда и капитала, по мысли либералов, должны были стать объединенные комитеты рабочих и предпринимателей.
В начале июня тред-юнион строителей вступил в переговоры с федерацией нанимателей о создании Национального парламента строителей, который состоял бы наполовину из представителей предпринимателей и наполовину из рабочих. Рассматривать этот парламент должен был меры для предупреждения безработицы, вопросы о введении технических усовершенствований, лучшем использовании опыта и знаний рабочих. «Главное даже не то, что они (члены парламента. — К. К.) будут делать, а тот принцип, который лежит в основе всего плана. Это — возможность дружеского и длительного общения рабочих и их руководителей», — писала 19 июня, приветствуя Парламент строителей, «Вестминстер газет».
Еще до этого, весной 1917 г., возглавленный либералом Уитли парламентский подкомитет по вопросам послевоенных отношений между рабочими и нанимателями принял решение о желательности создать (после войны, а еще лучше — во время нее) объединенные комитеты рабочих и промышленников в каждой «организованной» отрасли промышленности (т. е. в таких ее отраслях, где рабочие объединены в тред-юнионы и где можно, следовательно, рассчитывать на то, что лидеры последних войдут в комитеты в качестве представителей рабочих). Предполагалось, что в каждой такой отрасли промышленности станут действовать объединенные комитеты трех степеней — фабричные, районные и национальный. Принудительного характера их постановления иметь не будут, главная их задача — предупреждать возможные разногласия между рабочими и фабрикантами. Комитеты Уитли (как их стали называть) займутся рассмотрением вопросов, связанных с улучшением производственного процесса, с техническим обучением рабочих и т. п. Разбирательство трудовых конфликтов в их задачу не войдет: ведь как-никак, а комитеты Уитли должны наполовину состоять из представителей рабочих!
Доклад «попал в точку». Комиссии по обследованию причин рабочих волнений внесли пожелание о создании объединенных комитетов в список своих рекомендаций правительству, а правительство разослало экземпляры доклада доброй сотне рабочих тред-юнионов и ассоциаций промышленников, прося их сообщить свое мнение.
Ответы пришли не сразу. И все время, пока судьба предложения Уитли оставалась неясной, не прекращалось его обсуждение в печати.
Даже «Морнинг пост», рьяно призывавшая к «твердой власти», но отнюдь не чуждая социальной демагогии, одобрила идею объединенных комитетов. Что же касается либеральной прессы, то она и вовсе заговорила о «промышленном самоуправлении», «новой эре в промышленности», уверяла, что комитеты «возместят рабочим жертвы, которые те понесли в войну», и т. п.
За демагогической трескотней крылись, однако, плохо маскируемые опасения: удастся ли выиграть игру, бросив на стол эту карту? Станут ли объединенные комитеты желанной формой сотрудничества труда и капитала? Помогут ли они английской буржуазии без смертельных потерь пройти через бури и грозы периода реконструкции?
Большинство либералов верило или делало вид, что верит в подобный исход, а «Экономист» в редакционной передовой уверял даже, что комитеты Уитли спасут Англию от «промышленного хаоса»{144}. Произойдет это, поясняла редакция журнала, не сразу. Первоначально наниматель и представители рабочих «будут рычать друг на друга и кусать друг друга, как сторожевые псы». Но со временем рабочие научатся понимать, что «наниматель — не обязательно расхититель их мозгов и мускулов».
Однако не все либеральные органы печати были настроены столь оптимистично. «Дейли ньюс», приветствуя предложение Уитли, осторожно замечала все же, что для подлинной гармонии между рабочими и их хозяевами, «нужно нечто большее, чем бумажная конституция»{145}.
Некоторые либералы, понимая непримиримый характер разногласий между рабочими и хозяевами, пытались все же отыскать нечто, их объединяющее, способное сделать работу комитетов успешной. «В вопросах заработной платы и продолжительности рабочего дня интересы предпринимателей и рабочих будут расходиться всегда, но и те и другие равно заинтересованы в процветании своей отрасли промышленности, в рынках сбыта и сырья, во внедрении в промышленность достижений науки и в росте выпуска продукции», — писал в «Вестминстер газет» Э. Бенн. «Если труд и капитал представляют конфликтующие интересы, это еще не значит, что они не могут работать совместно, — уверял тот же автор в письме в «Нью-стейтсмен». — Если весь этот народ (т. е. представители рабочих и хозяев. — К. К.) соберется обсудить дела, в которых их интересы идентичны, то есть надежда, что другие вопросы, в которых их интересы расходятся, также будут обсуждаться с меньшей горячностью и с большей надеждой на успех»{146}.
Ставка на личные контакты вообще играла немалую роль в расчетах либералов. Любопытна в этом отношении статья «Волнения в промышленности», опубликованная в октябрьской книжке «Фортнайтли ревю» за 1917 г. Автор статьи заявлял, что, имей он власть, потребовал бы, чтобы на каждой фабрике представители капитала и труда по меньшей мере раз в неделю завтракали вместе и после завтрака, за сигарой и стаканом доброго портвейна, обсуждали свои дела, а также обязательно читали Вебб[7]. «Они сделали бы, таким образом, большой шаг на пути к партнерству и взаимной симпатии, от которых зависит будущность Англии». Проблема объединенных комитетов также решалась автором статьи очень просто. Рабочие и администрация предприятий, уверял он, найдут много тем, по которым можно немедленно прийти к соглашению. Все, что нужно, — это свести их вместе. Статья понравилась. Выдержки из нее перепечатали многие либеральные газеты.
Либералы торопили с организацией комитетов. «Если наниматели и рабочие будут мудры и благоразумны, они не станут ждать. Они встретятся без задержки», — писала 12 августа «Дейли ньюс». Члены правительства придерживались в общем такого же мнения, и 25 августа «Дейли ньюс» удовлетворенно сообщила, что Черчилль намерен создать еще до разрешения вопроса в принципе фабричные комитеты из предпринимателей и рабочих на всех предприятиях военной промышленности. Он рассчитывает уничтожить таким образом раздражение и недовольство рабочих, комментировала газета.
В конце октября 1917 г. Военный кабинет, суммировав ответы, полученные от заинтересованных организаций, принял предложение Уитли. В циркуляре, который министр труда направил вслед за этим ассоциациям предпринимателей и исполнительным органам тред-юнионов, говорилось, что объединенные комитеты будут признаны официальными консультативными органами правительства по всем вопросам, касающимся данной отрасли промышленности, и что правительство заинтересовано в их скорейшем создании.
Уже одно то, что за организацию объединенных комитетов ратовали буржуа, должно было побудить рабочих отнестись к ним с подозрением. «Колл» имела более чем достаточно оснований не поверить, что в этих комитетах «капиталистический волк» оставит свои хищнические замашки»{147}.