Западня
Шрифт:
Мишка подбежал к воротам и стал яростно дубасить по ним ломиком. Оглушительный звон разнесся по складу, неприятно ударяя по ушам.
— Мужики, толкайте ворота. Сейчас я этому ублюдку башку снесу, если он еще там.
Костя и Герман ухватились за здоровенную ручку ворот и со всей силой потянули влево. Лица их побагровели, жилы на шее вздулись от напряжения. Но ворота не шелохнулись.
— Давай, давай! — кричал Мишка, подбадривая.
Наконец, он не выдержал и бросился им помогать.
После десяти минут тщетных попыток они без сил опустились на пол.
— Похоже, что она открывается как-то иначе, — предположил Костя, вытирая пот со лба.
— Да, — отдуваясь, протянул Мишка. — А эта скотина за воротами вроде притихла.
— Ну, ладно, — сказал Костя, — давайте-ка поглядим, что за припасы немцы нам тут оставили.
Они поднялись и подошли к стеллажам. В тусклом свете ламп склад казался гигантским, хотя на самом деле вряд ли там было больше трехсот квадратных метров. Мишка потянул мешок с ближайшей полки. Неожиданно ткань треснула, и густая струя какой-то крупы хлынула на пол.
— Бог ты мой! Это же рис! — воскликнул Мишка.
— А ты чего, гречки хотел? — съязвил Герман.
— Боюсь, что рис нам пока ни к чему, тем более что вид у него какой-то подозрительный, — сказал Костя и стянул увесистую коробку с полки напротив. — Ребята, а тут баночки. Интересно, что в них?
— Рыбные консервы, — ответил Герман.
— А ты откуда знаешь? — удивился Мишка.
— Читать надо, что на коробке написано. Смотри — «Фишконсервен». «Фишь», она и в Африке «фишь».
Костя достал одну баночку и стал разглядывать. Банка была вздутая. Консервы явно не выдержали длительного хранения.
— Может, еще попадутся хорошие? — Мишка с надеждой посмотрел на другие коробки.
— Вряд ли, — сказал Герман. — Я слышал, что рыбные консервы не могут долго храниться.
— А мясные?
— Вот мясные, вроде, могут.
— Так давайте поищем, — предложил Костя. — Как будет по-немецки мясо?
— А кто его знает? — сказал Мишка, а Герман только пожал плечами.
Они достали коробку с соседней полки.
— Бушенфлейш, — с трудом прочитал Мишка. — Бушен… Может, курица?
— «Ножки Буша»? — рассмеялся Костя. — Во время второй мировой?
— Ну, чего? Написано же так, — обиделся Мишка.
— Ладно, — сказал Костя, — банка, вроде, не вздутая. Возьмем с собой, посмотрим. Что тут еще?
Они обследовали несколько стеллажей и набрали разных банок из коробок с надписями «Kondensmilch», «Kompott», «Gr?tze». Особую радость Мишке доставила коробка, на которой крупными черными буквами было написано: «Schnaps». Тут уж сомнений не возникло. В коробке были аккуратные пол-литровые бутылочки с прозрачной жидкостью, закупоренные керамическими пробками. Герман просиял, наткнувшись на сигареты. Они были без фильтра, бумага на них пожелтела, но Герман все равно не удержался и, вытащив из кармана свою неизменную золотистую зажигалку «Зиппо», с наслаждением закурил. Несколько стеллажей было завалено обмундированием и обувью.
— Мужики, сюда! — позвал Герман. Он стоял с открытым ртом, держа в руке промасленный «парабеллум». — Тут и карабины, и «шмайсеры».
— Гера, лучше положи на место, — сказал Костя.
— Да ты что?! Я всю жизнь мечтал о такой штуке.
— И боеприпасы есть? — поинтересовался Мишка.
— Полно! — восторженно ответил Герман, доставая из открытого деревянного ящика зеленый цинк с патронами. — Надеюсь, они еще пригодные.
— Может, постреляем?
— Да вы что, с ума посходили? Какая стрельба в замкнутом пространстве? — возмутился Костя.
— А мы в штольню пойдем.
— Никаких стрельб! — грозно произнес Костя. — Нравится игрушка? Хрен с тобой! Бери, но только без патронов. Понял?
— Понял, — проворчал Герман и, взяв какую-то тряпку, завернул в нее пистолет.
Они вернулись в ночлежку.
— Ну, рассказывайте, — потребовала Таня, — что вы там за дебош устроили?
— Ворота не поддаются, словно приварили, — ответил Костя. — Похоже, там какие-то хитрые запоры. Но тот, кто за ними прячется, притих или ушел куда-то. Зато, нам удалось немного обследовать склад. Там полно всякой всячины, в том числе и еды. — Костя поставил на тумбочку банки. — Мы, правда, не уверены, насколько это съедобно.
— И оружие есть, — похвастался Герман и извлек из свертка свой «парабеллум».
— Ух ты, пестик! — воскликнул Васёк. — А еще есть? Пострелять бы!
— Там на роту хватит. Только вот командир не разрешает, — ответил Герман, кивая на Костю.
— И правильно делает, — сказала Таня. — У вас же башки нет, перестреляете друг друга.
— Да ладно преувеличивать! — В дверях показался Мишка, вырядившийся в немецкую форму. — Смотрите-ка лучше, какую я себе обновку подобрал. — И он щелкнул каблуками хромовых сапог.
— Послушайте! — неожиданно вскочила Таня. — А что если попробовать включить тот рубильник, где череп нарисован?
— Я бы не стал спешить, — сказал Костя. — Угробить себя мы всегда успеем. Засыплет на фиг, и прощай родители. Давайте-ка сейчас устроим ленч, заодно проверим, что нам немцы в наследство оставили.
— Я воль! — сказал Мишка и полез в Васин рюкзак за консервным ножом.
— А вы уверены, что это можно есть? — с сомнением спросил Вася.
— Не боись, Васёк! Ну, продристаешься. В крайнем случае, помрешь, — отозвался Мишка. — О! Тушеночка! — воскликнул он, открыв первую банку. — М-м-м! Пахнет вкусно.
— Я, конечно, слышала, что тушенку из стратегических запасов едят даже после нескольких десятков лет хранения, но мне как-то боязно, — сказала Таня.
— Это что за коробка была, с Бушем? — спросил Мишка, не обращая внимания на ее замечание.
— Вроде, да, — ответил Костя.
— А тут у нас, — продолжал Мишка, вскрывая следующую банку, — сгущенка.
Он последовательно открыл все банки. «Gr?tze» оказалась вполне съедобной кашей, а «Kompott» оказался компотом, но абсолютно непригодным для употребления. Постепенно даже самые сомневающиеся: Таня и Вася — рискнули попробовать найденные консервы.