Записки городского хирурга
Шрифт:
– Простите, мы сделали все, что могли, – продолжил доктор, – но поймите, его доставили слишком поздно. Были повреждены полые органы, развился каловый перитонит, пришлось удалить полтора метра кишечника. Сердце не выдержало нагрузок. Оно и так у него было довольно слабым, тут еще и перитонит.
– Владимир Иванович, а скажите, его можно было спасти, если бы мы сразу после того, как его отдубасили, обратились? – оторвав руки от мокрого лица и продолжая всхлипывать, осведомилась Нюра.
– Безусловно, чем быстрее к нам доставят такого пациента, тем больше шансов выжить. Два дня – очень много для такого вида повреждения. Удивляюсь, как он терпел? Ведь такая же боль творится, когда содержимое полых органов, в данном случае кишок, в свободную брюшную полость поступает!
– Доктор, он шибко терпеливый!.. Был! – ответила женщина, вытирая слезы с лица поданным хирургом носовым
– Нюра, я все понимаю! Вы рассказывайте, вам выговориться надо, так легче станет! Говорите, я слушаю.
– Так уж и ничего, все сказала. Он на зоне в авторитете был. Мои старшие сестры в люди выбились, техникумы закончили, мужья путевые достались, в Питере живут обе. А у меня муж умер, двое детей на руках. Я на трех работах полы мою, чтоб прокормить их. Но к Володе на свиданку регулярно ездила, передачи отвозила. Он, правда, ругался, говорил, что у него все есть, но я все равно возила, а как же? Брат все же. Сестры поначалу тоже ездили, а потом стесняться стали, что у них брат – рецидивист, перестали навещать. Он потому ко мне и приехал, а не к ним. Вот ведь судьба: на зоне был большим авторитетом, а тут какие-то малолетки отпинали.
– К сожалению, такое бывает. Сейчас много абсолютно отмороженных пацанов развелось. Таким в темном углу не попадайся – убьют! К нам часто их жертв доставляют. Ваш брат, видимо, на таких вот ублюдков и нарвался.
– Наверное, так и было! Стоило столько мучиться в жизни, за понятия свои страдать, чтоб вот так глупо в подворотне смерть принять лютую от сопливых пацанов, которые и не посмотрели, что он авторитет там какой-то…
– Нюра, все мы под Богом ходим. Смерти все равно, авторитет ты или нет, богатый или бедный, мучился в жизни или счастливо прожил, не зная нужды, она приходит и забирает. Перед смертью все равны!
– Да, доктор, тут вы правы. А скажите, когда мы его можем забрать?
– После вскрытия.
– А зачем? Вам не ясно, отчего он умер?
– Нет, мне ясно, но так положено: все, кто в больнице умер, должны быть вскрыты.
– Владимир Иванович, ну зачем еще над мертвым-то издеваться? Отдайте мне его, я похороню хоть по-человечески!
– Хорошо, пройдемте к главному врачу, объясним ситуацию, напишите заявление, что не хотите вскрытия, возможно, и разрешит отдать так.
Главный врач согласился.
Таких немного, но они есть. Чаще встречаются те, что норовят специально, из вредности, отравить жизнь и врачам и своим родственникам. Скандалят, требуют к себе повышенного внимания, хотя мы ко всем стараемся относиться одинаково.
В соседней палате находится больной Заметный, имя-отчества не помню, весьма желчный, недовольный всем старикашка. Год назад у него выявили опухоль толстой кишки. Метастазов нет, размеры ее небольшие, вполне укладывается на радикальную операцию. Он пошел в глухой отказ! Не дам!
У стариков опухоль обычно растет медленно. За год он попадал к нам три раза. Она увеличивалась в размерах, постепенно перекрывая просвет кишки. Привозили с подозрением на кишечную непроходимость. Но после очистительной клизмы ему всякий раз становилось лучше, он просился домой. Все предложения об оперативном лечении попросту игнорировал.
– Вот вам! – орал Заметный, поднося сложенную из пальцев правой кисти фигу к носу дежурного хирурга. – Вот! Видели? Не дам оперировать! Обойдетесь, кровососы!
В это раз опухоль перекрыла полностью просвет органа, разрослись метастазы. Оставалось только одно средство, чтоб облегчить страдания пациента: вывести кишку на переднюю брюшную стенку, сформировать колостому. Выполнять радикальную операцию уже было поздно. Драгоценное время оказалось упущено.
– Коновалы! Им бы только человека угробить! – громко ругался Заметный в палате, меняя очередной мешочек, наполненный калом, у себя на боку. – Сделали из нормального человека инвалида! Что мне, теперь всю жизнь в мешок с…ть? Угробили!
Страдающий много лет язвенной болезнью двенадцатиперстной кишки Василий Бахусов тоже не любил врачей и отказывался от операции. В результате у него сформировалось значимое сужение выходного отдела желудка и принятая пища просто не поступала в организм. Василий похудел на 30 килограммов и напоминал экспонат из анатомического музея. И после этого он не желал оперироваться.
У Бахусова оказалось множество родственников. Люди недалекие, но весьма привередливые. Требовали от нас, чтоб спасали их Васю без операции. Лишь когда стало окончательно ясно, что без операции тут не обойтись, сдались.
– Доктор, если с Васей что-то случится, мы вас по судам затаскаем! – напутствовала меня перед операцией жена Бахусова.
– Если все пройдет замечательно, то мне на вас в суд подавать? – парировал я.
– За что? – искреннее изумлялась супруга язвенника.
– Ну как же, вы меня пугаете судом. У меня руки теперь год трястись от страха будут. Не смогу нормально оперировать. А мне семью кормить надо!
– Доктор, я же фигурально! – смягчилась госпожа Бахусова.
Пациентов не выбирают, но многие из них выбирают нас. И есть за что! Великолепное оснащение, все виды УЗИ и эндоскопии, компьютерный томограф, широчайшие рентгеновские исследования, включая сосудов и сердца, и еще много того, что в обычной больнице отсутствует. И притом все это функционирует 24 часа в сутки!
А какие уникальные специалисты трудятся в нашей больнице! У нас базируются три медакадемии города. Операции на позвоночнике и сосудах шеи и головного мозга стали обычным делом. Резекция желудка, протезирование суставов, искусственная почка, очищение крови от токсинов и многое другое прочно вошли в нашу жизнь.
Но уникальное оборудование и гениальные специалисты блекнут на фоне бестолково организованной работы, обычной человеческой лени и хамства. Обычный человеческий фактор разрушает стройную систему по оказанию экстренной помощи. На этом месте я вынужден сделать лирическое отступление.Глава 12 О людях и отношениях
Межличностные отношения многое значат, особенно в нашем деле. Как они сложатся в коллективе, так и станешь работать. Влиться в него надо суметь. На первый взгляд видна только верхушка айсберга. Прохаживаешься по коридору, навстречу встречаются разные люди в белых халатах. Пока ты не знаешь их, но, демонстрируя свое воспитание, мило улыбаясь, здороваешься с ними. Они вежливо раскланиваются в ответ. Идиллия. Проблем будто бы никаких нет. Кругом одни добрые и приветливые люди. Но отработав какое-то время в больнице, начинаешь замечать скрытую до сих пор подводную часть этого айсберга.
Я не питал иллюзий по поводу того, что человек в коллективе тебе друг, товарищ и брат. В любом месте обязательно имеются свои группировки, лидеры и аутсайдеры, противостоящие друг другу, чинящие мелкие и крупные пакости. Причин множество, но суть одна: если ты не с ними, то автоматически становишься кандидатом в недруги.
Стараясь не примыкать ни к одному сообществу, тем не менее я сумел приобрести себе «доброжелателей». Всегда нужно помнить, особенно в такой большой больнице, как наша, что и у стен есть уши. Но жаждешь ты того или нет, врагов всегда себе наживешь. Как говорится, всем людям не угодишь. Причем иногда эти причины остаются до конца не ясными.
Была у нас на первой неврологии медсестра Люся Самохвалова. Ядреная девка, кровь с молоком. Сзади мужики идут, облизываются, прожигают сладострастным взглядом налитые аппетитные ягодицы.
Люся носит стринги и короткий белый халатик, откровенно подчеркивающий первозданное великолепие ее анатомии. Но стоит только ей повернуться, закипающая страсть мгновенно улетучивается. Нет, и спереди у Люси не подкачало. Бог одарил ее упругими грудями, приятным лицом, чувственным ртом, голубыми глазами, источавшими женское томление. Но вот нос! Там у Люси произрастала чудовищных размеров бородавка, этакий бурый гриб на ножке, покрытый со всех сторон черными волосами. И чем чаще их Люся сбривала, тем они гуще росли, приумножая лютую ненависть к собственному носу.
К 30 годам девушка окончательно разочаровалась в личной жизни. Все попытки завязать отношения с противоположным полом каждый раз терпели горькое фиаско. Люся оказалась на грани нервного срыва.
Единственное, что могло спасти, – срочная ликвидация прогрессирующей с каждым годом отвратной бородавки. Но и здесь удача не способствовала ей. В частных клиниках запрашивали такую цену, что уж лучше оставаться с бородавкой, чем без штанов. А в нашей больнице никто из хирургов не желал с ней иметь дела. Не знаю почему. Кого она ни просила, все под разными благовидными предлогами отказывали.