Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год
Шрифт:
Вот несколько странных для европейца обычаев: женщины, вместо того, чтобы сесть спокойно на спину осла, садятся ему на шею. Портной работает в таком положении, как сапожник. Парикмахер распудренную голову покрывает треугольной шляпой, шпагу носит в руке и имеет двое часов или, может быть, только две цепочки. Плащи, которые носят и люди низкого состояния, придают им вид благородных. Чернь весьма вежлива. Португалец не пройдет мимо дворянина и иностранца, не уступив ему правую руку как знак почтения, и всякому знакомому, встретившемуся на улице, он не упустит снять шляпу, поклониться и сказать: «Бог да сохранит тебя на многие лета». Сидят по обычаю мавров, поджав ноги накрест. Нищих здесь мало и они не так докучливы, как в Италии; между ними нет убийц. Португалец только обиду мстит смертью. Поденщики и вообще весь народ, трудящийся на пристанях лиссабонских, по виду очень бедны, вся их роскошь состоит в табаке; кусок хлеба, треска или селедка и немного зелени составляет их ежедневную пищу. Сия бедность или, лучше, вид бедности есть добровольная. Народ, живущий в жарком климате, где природа с избытком расточает дары свои, не чувствуя холода, который принуждал бы его строить теплый дом и покрывать тело свое теплой одеждой, небрежет о наружности и носит одно платье во всякое время года; по той же причине с малым трудом достает пропитание, не боится голода, ибо если бы не родился хлеб, то плоды заменят оный, и лес представляет ему всегда готовую пищу. Там находит он питательный каштан и многие другие плоды. Словом, здесь ни замерзнуть, ни умереть с голода невозможно, и вот, кажется, источник лености вообще всех народов,
Португалия в древние времена известна была под именем Лузитании. Баснословы дают ей сие название от Лизаса, сына Бахусова, который, как говорят они, завел здесь поселение. Новейшее название Португалии происходит от Каль (Kalle), древнего имени Опорто с прибавлением Порта, то есть гавань, по причине многих хороших пристаней, находящихся у берегов ее. Другие же имя Португалии производят от Portus-Gallorum, то есть порт галлов; потому что, когда Испания была во власти мавров, пристани португальские были тогда наиболее посещаемы галлами. Происхождение имени Лиссабона другие полагают от Улисса, который, по разорении Трои, построил, будто бы на устье Таго город и назвал оный Улиссипо. Еще менее достоверно, что город сей назывался Елисея (Elysea) от Елиса, брата Тюваля и сына Явана. По древним надписям имя его было Олисипо, когда же Лузитания сделалась римской колонией, они называли его Фелицитас Юлия (Felicitas Julia).
Португалия вместе с испанскими провинциями последовала одной судьбе. Будучи театром кровопролитных браней между карфагенцами и римлянами и по падении Римской империи, переходя от завоевателя к другому, попеременно видя своими властителями свевов, аланов, визиготов и, наконец, мавров, она освобождена от ига последних испанскими государями. Альфонс I, король Леонский, в 745 году по Р. Х. покорил собственно так называемую Португалию, спустя потом 300 лет Фердинанд Великий, носивший корону Леонскую и Кастильскую, распространил сие завоевание до реки Монтего. В конце XI столетия Альфонс V отдал Португалию в ленное владение графу Генриху Бургундскому, Гугона Капета потомку, и с сего времени Испания разделилась на два государства и Португалия навсегда осталась ей чуждой.
Граф Генрих, распространяя пределы области своей, успел сделаться независимым, сын его Альфонс в 1139 году с малым войском при Урике одержал знаменитую победу над многочисленным ополчением мавританским; он воинами своими на поле битвы был провозглашен королем, торжественно венчан в Ламего и, несмотря на препятствия от Кастилии, за ежегодную ей дань 4 унции золота, новому королю удалось склонить папу признать его государем самодержавным. Потомки Альфонса, царствовавшие до 1383 года, привели в устройство королевство и имели уже небольшую морскую силу; из них Денис I построил многие города, украсил Лиссабон, учредил военный орден Христа, был во всех предприятиях счастлив и назван Отцом Отечества. На Фердинанде пресеклась прямая линия, и кастильский король предпринял покорить Португалию; но Иоанн I, магистр Авис ордена, разбил войска его при Лиссабоне; на поле битвы получил скипетр и сделался родоначальником нового поколения.
Иоанн I благоразумием и победами вознес Португалию на верхнюю степень благоденствия, науки и торговля процветали, войска его взятии Цеуту, флоты открыли Мадейру, острова Азорские и некоторую часть западных берегов Африки. В 1480 году при Альфонсе V открыта Гвинея, а при преемнике его, Иоанне II, открыт мыс Доброй Надежды. В царствование Эммануила Великого Васко де Гама обошел мыс Доброй Надежды и нашел кратчайший путь в Ост-Индию; Жуан Алварец де Кабраль, начальник другой эскадры, бурей занесен был в Бразилию. Сии два открытия доставили португальцам сокровища всемирной торговли, малое государство взошло на степень первой морской державы, мгновенно обогатилось, возвеличилось и усилилось. При Иоанне III славный Албукерк предприимчивыми и удачными завоевания в Ост-Индии прославил оружие Португалии. В 1578 году Себастьян предпринял крестовый поход против мавров в Африку, но был убит и сражение проиграно. Кардинал, дядя его, под именем Генриха II царствовавший, умер в 1580 году без потомства, и сим второе поколение царствующего дома пресеклось.
Могуществу и политике Филиппа II удалось покорить Португалию. В течение 60 лет она почиталась испанской областью, но португальцы думали иначе, в сие время англичане и голландцы отняли у них многие владения в других частях света. Жестокие поступки испанского правительства возбудили в португальцах ненависть, и после многих усилий под предводительством герцога Браганца, провозглашенного королем под именем Иоанна IV, вспомоществуемые Англией и Голландией, возвратили свою независимость и вместе все прежние свои владения, кроме Цеуты. Альфонс, сын Иоанна IV, поссорившись с женой и братом своим Петром, по повелению папы принужден был развестись с женой и уступить ее вместе с короной Петру. Иосиф I был самый несчастный и жестокий из королей португальских. При нем в 1755 году Лиссабон и все королевство разорено ужасным землетрясением. Иезуиты, подозреваемые в заговоре против его жизни, были изгнаны, а имущество их взято в казну. Все меры сего короля поспешно вели к упадку, могущество и промыслы были на самой низкой степени, королевство подпало в зависимость Англии и зло казалось неизлечимым. К счастью Португалии, маркиз Помбаль в качестве первого министра получил неограниченную власть в правлении. Помбаль был из числа тех великих людей, которые, как говорит Шиллер, вызывают на бой свое столетие, которые сражаются не занятым, но собственным оружием, и всегда одерживают победу. Помбаль истребил зло в самом источнике, восстановил достоинство престола, ограничил силу вельмож и духовенства, ослабил влияние Англии, восстановил внутреннюю промышленность и, наконец, все части привел в устройство; но происки придворных лишили министра посторонней власти, и многотрудное дело, им начатое, осталось несовершенным. В 1762 году, когда началась война между Испанией и Англией, короли испанский и французский предложили королю португальскому соединиться с ними и принять их гарнизоны в свои приморские города. Иосиф объявляет им войну, испанцы без сопротивления переступили границу и, удовольствовавшись сим первым успехом, продолжали войну весьма недеятельно. Франция, ничего не предпринимая, только угрожала вторжением; почему граф Шаумбург, командовавший португальской армией, получив в помощь несколько английских батальонов, остановил успехи испанцев, выгнал их за границу и спас Португалию.
Мария Изабелла, нынешняя королева, дочь Иосифа, приняв правление в 1777 году, тотчас удалила знаменитого Помбаля, и все полезные перемены, им введенные, скоро были уничтожены; прежнее замешательство и бездействие привели внешние и внутренние дела Португалии в неприятное положение. По чрезмерной набожности королева впала в ипохондрию и в1792 году заключилась в монастырь Мафру и, сделавшись неспособной к правлению, предалась набожным занятиям. С сего времени сын ее Иоанн именем матери управляет королевством. При начавшейся революции принц-регент, как союзник Англии, принимал малое участие в войне против Франции, а потом Испании. По миру, подписанному в Бада-хосе 1801 года, крепость Оливенца уступлена Испании, а Франции – малая часть Гвианы. Ныне готовится Португалии последний удар, и двор, для сохранения своей независимости, решился исполнять отчаянный совет, поданный прежде Помбалем королю Иосифу, – на всегдашнее пребывание переехать в Бразилию.
По отбытии главнокомандущего в Архипелаг, капитан-командор И. А. Баратынский для блокады Рагузы и Далмации
Командир фрегата «Автроиля» капитан-лейтенант Бизюкин, дабы увериться, справедливо ли показание жителей, что французы из Спалатры перевезли большую часть пушек в Зару, 3 февраля при способном ветре спустился вдоль берега, на расстоянии, позволяющем осмотреть все части укреплений. Когда фрегат находился против города, то при стихнувшем вдруг ветре, зыбью приблизило оный под выстрелы. Неприятель открыл огонь с двух батарей, построенных на мысах гавани из 6 большого калибра орудий, две канонерские лодки также напали на фрегат, но скоро были прогнаны. Канонада с обеих сторон продолжалась час с четвертью, фрегат восставшим ветром отошел и, кроме пробитых парусов и перебитых снастей, не имел других повреждений, раненных щепой были 2 человека. Жители, приезжавшие из Спалатры, уверяли, что французы имели 5 убитых и 4 раненых, а на батарее повредило одну пушку.
Старшины герцеговинские, желая избавиться от ига турецкого, усилено просили помощи. Ст. Сов. Санковский также в том настаивал и поддерживал свое требование повелением министра иностранных дел Будберга, в коем сказано всевозможно защитить славян от турок. Командор, имея в виду предписание главнокомандующего не предпринимать никаких экспедиций против турок и французов, а стараться токмо в принятии лучших мер для защищения Катаро от двух столь сильных соседей; не был согласен с мнением г. Санковского, равно как и полковник Книпер, командовавший сухопутными войсками в Катаро, но на общем совете, где присутствовали митрополит, г. Санковский, полковник Книпер и командор, определено: напасть на турок двумя отделениями, 2 апреля отряд регулярных войск, состоящий из 100 человек под начальством подполковника Забелина, выступил из Ризано в Никшичу, город недалеко от нашей границы лежащий: в то же время в соединение с оным под начальством митрополита выступили черногорские войска. Отряд бокезцев занял пограничное местечко Зубцов, другой с 2 ротами регулярных войск выступил из Кастель-Ново в Требиньо и делал вид нападения на Рагузу. Командор, для отвлечения внимания французов, с двумя кораблями также прибыл к Рагузе. Экспедиция сия кончилась без предполагаемой пользы. Несмотря на запрещение митрополита, черногорцы едва вступили в Герцеговину, отогнали скот, начали грабить и даже отымать у жителей оружие; по сей причине и те немногие, кои с охотой соединились с нашим регулярным войском, удалились в крепость Никшич и готов был обороняться против нас. Подполковник Забелин, обложив крепость, готов был ее штурмовать, но за недоставлением г. Санковским обещанного провианта, трое суток оставаясь без пищи и не видя возможности удержать черногорцев в повиновении, сколько о том митрополит не старался, по совету Его высокопреосвященства решился отступить в Черную гору, что, несмотря на превосходное число собравшихся турецких войск, конницы и пехоты, беспрерывно сражаясь, с небольшой потерей совершил счастливо. Турецкие толпы при всей смелости своей не могли остановить его. Отряд бокезцев, подкрепленный 2 ротами егерей под начальством подполковника Радуловича, от стороны Кастель-Ново доходил до Требиньо и в легких стычках отнял у турок несколько знамен. бокезцы сохранили порядок, сражались мужественно и в точности выполняли повеления наших офицеров, назначенных для начальствования ими. Вскоре по возвращении войск в Катаро старшины герцеговинские чрез посредство г. Санковского вторично просили о вспомоществовании им против турок; но как, не ослабив защищения Катаро, невозможно было для предприятия, в успехе которого не было бы сомнения, выслать достаточного числа регулярных войск; ибо от черногорцев, кроме замешательства ожидать помощи было ненадежно, то по решению военного совета, по недостаточным доводам г. Санковского и сомнению, чтобы герцеговины могли выставить достаточное число воинов для освобождения их области, в сей помощи было отказано. При сем считаю нужным заметить, что здесь, как и во всех славянских землях, число воинов считается по числу могущих несть оружие, что составляет почти целое народонаселение; ибо от 16 до 60 лет в случае нужды все выходят в поле. Отдавая должную справедливость храбрости славян, усердию и преданности их России, не бесполезно, однако ж, иметь и осторожность, именно ту, чтобы никак не полагаться на многочисленность их и на обещания, которые хотя искренни, но по образу их войны не могут быть ими выполнены по следующим причинам: славяне никогда не предпринимают дальнего похода и более недели, много десяти дней, в поле не остаются. Дав сражение, победив неприятеля, предав огню селения, тотчас с добычей они возвращаются домой. С регулярными войсками, особенно нашими, мужеством их можно воспользоваться; но только на одно сражение, ибо после оного, каждый из них, имея нужду в провизии, или по хозяйственным заботам возвращается домой, редко, кто согласится последовать за армией далее 50 верст от своего селения; посему при всей многочисленности сей народной толпы, которая приходит и уходит по своей воле и которая не терпит никакой подчиненности, малое число регулярных войск в самом нужном случае, будучи вдруг оставлено одно, может подвергнуться крайней опасности, и даже после решительной победы, чрез их храбрость и помощь приобретенной, невозможно ничем воспользоваться. Пребывание французов в Далмации останется навсегда памятным для несчастного народа. Тягостные налоги, конскрипции, остановка торговли и неимоверные притеснения за малейшее подозрение в преданности к русским не могли всеми ужасами военного самовластия унизить духа храброго народа, мера терпения его исполнилась, и славяне поклялись погибнуть или свергнуть тягостное для них иго. Жители от Спалатры до Наренто условились в одно время напасть на французов и послали доверенных особ в Курцало просить помощи, уверяя в искреннем и общем желании всего народа соединиться наконец с матерью своего Отечества Россией. Командор Баратынский, не имея возможности отделить из Катаро и 1000 человек, не смел обещать много; однако ж, для соображения мер на месте, посадив на корабль и два транспорта шесть рот егерей, 12 мая отправился из Катаро в Курцало. На третий день прибытия командора в Курцало иеромонах Спиридоний, бывший в Далмации для нужных сношений с жителями, уведомил, что бунт уже начался. Приуготовления делались с такой тайностью, что французы ничего не подозревали; но один случай возжег пламя бунта прежде положенного срока. Курьер, посланный из Зары в Спалатро, был убит. Французы расстреляли несколько крестьян и зажгли деревню, где совершено было убийство; пожар был сигналом общего восстания, ударили в набат, во-первых, в княжестве Полице, и в три дня знамя возмущения появилось во всех местах от Полицы до Наренто. Патриоты с бешенством напали, и малые рассеянные отряды французов были истреблены наголову. Славяне, решившись умереть, никому не давали пощады; но как некоторые округи не были готовы, другие не согласились еще в мерах, то деятельный генерал Мармонт успел собрать войска в большие крепости, потом выступил из оных с мечом мщения, расстреливая попавшихся в плен и предавая селения огню. Патриоты нападали день и ночь, не думали хранить жизнь и имущество; ни погибель многих из них, ни тактика, ни ожесточение французов не приводили их в уныние. Пожары и кровопролитие были ужасны. Командор Баратынский, получа о сем известие, удержан был в Курцало противными ветрами. Народные толпы, не имевшие главного начальника, могущего предводить их к определенной цели, начали уменьшаться, другие были рассеяны, и французы заняли по-прежнему весь морской берег.