Записки театральной крысы [старая орфография]

Недавно я ршилъ открыть въ столиц собственный театръ: нанялъ помщеніе, пригласилъ хорошихъ актеровъ и умныхъ режиссеровъ.

— Я думаю, можно и начинать, — сказалъ я старшему режиссеру. — Для открытія мн бы хотлось поставить «Отелло» Шекспира.

Режиссеръ согласился со мною.

— Прекрасно. На ближайшемъ засданіи мы это и обговоримъ.

— Разв нужно засданіе?

— А какъ же! Это очень сложная и трудная вещь — постановка пьесы.

— Да, да, это врно. Пока раздашь роли, начнешь репетиціи, напишешь декораціи…

Режиссеръ

— Создатель! Да имете-ли вы какое-нибудь представленіе о театр? Не полагаете-ли вы, что для того, чтобы построить домъ, достаточно навалить груду кирпичей?!

— Простите… я…

— Ничего, ничего! На засданіи вы увидите, какъ это длается.

Было засданіе.

Когда вс собрались, главный режиссеръ всталъ, откашлялся и сказалъ:

— Милостивые Государи! Прежде всего, мы должны бросить бглый, ретроспективный взглядъ на Бэкона. Шекспиро-Бэконовскій вопросъ прошелъ два фазиса. До 1889 года бэконіада ограничивалась одними теоретическими домыслами въ своемъ поход противъ Шекспира. Но шекспирологи не обращали вниманія на новый фазисъ Бэкономіи. Въ этомъ смысл высказалось, напр., нмецкое Шекспировское общество въ 20-мъ, «Jahrbuch'». Но уже въ 24-омъ «Jahrbuch'» извстный профессоръ Лео выступилъ съ очень рзкой статьей противъ американца Донелля, изобртателя Бэконовскаго шифра. Странно, однако, что среди всхъ обличительныхъ статей противъ Донелля, въ «Shokespeare Jahrb"ucher» нтъ ни одной, въ которой было бы обращено вниманіе на языкъ, будто бы раскрытаго шифра…

— Дйствительно, странно! — подхватилъ я. — Изумительно прямо! Ну, кому же мы поручимъ роль Отелло?

Вс странно взглянули на меня, а режиссеръ сказалъ:

— Теперь бросимъ бглый взглядъ на мнніе по этому поводу графа Фитцумъ фонъ-Экштедтъ…

Режиссеръ говорилъ долго. Онъ бросалъ бглые взгляды налво, направо, назадъ и впередъ.

— Впрочемъ, — закончилъ онъ, — я не буду теперь объ этомъ распространяться. Мною приглашены профессора Чикинъ и Выкинъ, которые освтятъ вамъ этотъ вопросъ въ спеціальной лекціи. Я же подойду прямо къ постановк «Отелло». Завтра я узжаю въ Стратфордъ.

— Какъ, узжаете?! — испугался я. — Вдь, вы же только что сказали, что… подойдете прямо къ постановк пьесы.

— Ну, да! Вы, ей Богу, точно ребенокъ… Я для этого и ду въ Стратфордъ. Вы, вдь, знаете, что Шекспиръ былъ крещенъ въ церкви Holy Trinity?..

— Нужли! Вотъ не думалъ.

— Да, конечно! Я сдлаю нсколько снимковъ на мст, затмъ обслдую точно улицу Генли (Henleu-Street); дло въ томъ, что мсто рожденія Шекспира колеблется на этой улиц — между двумя смежными домами, и я постараюсь выяснить…

— А вдругъ вамъ не удастся выяснить, — опасливо сказалъ кто-то.

— Это было бы большимъ ударомъ, но… ничего! Постараюсь сдлать, что можно. Сфотографирую фасады, разспрошу жителей… Поброжу по берегу Авона… Надо многое продумать!

— Кто же будетъ играть Отелло? — переспросилъ я.

Премьеръ Коралловъ всталъ и замтилъ, разглядывая свои руки:

— Я думаю — я?

Режиссеръ закрылъ глаза ладонью и сказалъ сосредоточенно:

— Позвольте, позвольте… Сейчасъ, сейчасъ. Дайте вдуматься, дайте осознать это…

И, отнявъ ладонь отъ глазъ, воскликнулъ:

— Да! Вы!

— Въ такомъ случа, — согласился Коралловъ, — если я — сегодня же мн придется выхать.

— Куда?! — встревожился я.

— Въ Абиссинію.

— Значить, вы отказываетесь отъ роли?

— Съ чего вы это взяли! Дло въ слдующемъ: вамъ, вроятно, извстно, что населеніе Сверной Африки отличается многообразной помсью расъ. Мы наблюдаемъ различныя комбинаціи расъ семитической (арабы), древне-египетской (копты), блой (туареги, въ которыхъ видятъ потомковъ древнихъ гиксовъ), эфіопской (абиссинцы) и чисто негритянской. Я объду Каиръ, Александрію, Луксоръ…

— Позвольте, — сказалъ я. — А Дездемона? Кто играетъ Дездемону?

— Я, — отвтила Пеликанова. — Это ничего, что я не знаю итальянскаго языка?

— А зачмъ вамъ? Пьеса уже переведена съ англійскаго.

— Много вы понимаете. Какъ же я буду играть, не побывавъ во дворц дожей, не проникнувшись запахомъ Canale grande и величавой красотой божественнаго палаццо на Пьяццет.

— Ничего, — сказалъ ей декораторъ. — Мы подемъ вмст. Създимъ сначала на Кипръ, потомъ въ Венецію, потомъ…

— И прекрасно, — вскричалъ бутафоръ. — Втроемъ веселе. Выдемъ черезъ недльку…

— А вамъ зачмъ? — обернулся я къ нему.

— Это очень даже странно — вашъ вопросъ; вы, кажется, забыли эпизодъ съ платкомъ Дездемоны?..

— Ну?

— …Съ настоящимъ венеціанскимъ кружевнымъ платкомъ!

— Ну?!

— Въ Венеціи есть спеціальныя мастерскія кружевъ: въ Мурано, Бурано, Турано, Дурано…

— Изучать будете? — прищурился я.

— Да-съ, изучать. Не думаете ли вы, что мы можемъ длать все на-авось, какъ-нибудь. Охъ, ужъ эти русскіе, — авось, небось, и какъ-нибудь… Вы, можетъ быть, скажете, что мн не нужно похать и въ Лондонъ для снятія копіи со знаменитаго «кинжала Отелло», хранящегося въ Западномъ отдл Британскаго музея?

— Или мн для роли Кассіо не нужно изучать караульную службу на мст, среди кипрскихъ регулярныхъ военныхъ частей? — подхватилъ второй любовникъ.

Я всталъ и, сдлавъ знакъ, что желаю говорить, торжественно началъ:

— Я привтствую ту любовь къ нашему прекрасному длу, ту любовь, которой горите вы. Для того, чтобы пьеса была обставлена и сдлана, какъ слдуетъ — все это насущно важно и чрезвычайно необходимо. Я пойду еще дальше: по пьес сказано, что въ ней участвуютъ: «послы, музыканты, матросы и и прочіе». Я думаю не мшало бы актеровъ, играющихъ пословъ, отправить въ итальянское посольство — пусть изучаютъ! Музыканты пусть возьмутъ нсколько уроковъ у профессора консерваторіи, а матросамъ устроимъ особый бассейнъ съ моделью корабля, для того, чтобы они, плавая, могли проникнуться своими ролями!.. Остаются «и прочіе», — устроимъ и имъ курсы. Если за сценой будутъ выстрлы — возьмемъ нсколько уроковъ орудійной стрльбы у артиллеристовъ, или еще лучше, отправимъ помощника режиссера на заводы Крезо!! Въ первомъ акт Брабанціо кричитъ «огня». Не мшало бы запросить по этому поводу мнніе спичечныхъ фабрикъ Лапшина и «Вулканъ»! Мы все это сдлаемъ. И я даю вамъ слово, что и я самъ, я, антрепренеръ, приму участіе въ общемъ творчеств.