Записки звездочёта Сириуса
Шрифт:
Охранники один за другим ринулись в лаз, но было поздно: беглецов и след простыл.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. Гром и Молния
— Как ты там оказался? — спросила у Ника Молния.
— А разве вы не меня спасали? — наивно ответил Ник.
— Тебя, тебя, — улыбнулся Гром. — Но ты всё же расскажи, как ты там очутился.
Огонь бурно пожирал сухие сучья. Отблески костра плясали на лицах Грома и Ника, на золотистых волосах Молнии, на гладких валунах и стволах высоченных кокосовых пальм, густой стеной стоящих на берегу затерянного в джунглях озера.
— Так… — сказал Гром, когда Ник поведал о своих приключениях. — Ты только не обижайся, Ник, но мы пытались освободить совсем не тебя.
— Мы даже не знали, что в этой камере сидишь именно ты, — добавила Молния.
— А если бы знали? — надулся Ник.
— Ник, — пробасил Гром, — не говори глупости. Ну конечно же, мы постарались бы и тебя как-нибудь вызволить. Но на этот раз тебе просто повезло.
— А вы правда… Гром и Молния? — нерешительно спросил Ник и смутился.
— Да, — засмеялась девушка. — Гром и Молния.
— Настоящие-настоящие?
— Настоящие-настоящие, — сказал Гром.
— А чем вы докажете?
— То-то и оно, что ничем, — вздохнула Молния.
— Если бы вы были настоящие Гром и Молния, — продолжал Ник, — вы бы уже давно разрушили дворец Апчхибосса Утриноса.
— Без Дождя мы ничего не можем сделать, — печально сказал Гром. — Мы без Дождя ничто. Когда Дождь поливает леса и поля из своей волшебной лейки, я радостно грохочу в небе…
— А я танцую в тучах, — подхватила Молния, — и расчищаю лес от старых, прогнивших деревьев. А иногда, — глаза у неё засверкали, — я поджигаю огромные дома сеньоров!
— Но ты иногда поджигаешь всё что попало, — проворчал Гром. — Тогда я грохочу, кричу на тебя, хотя и знаю, что ты не виновата.
— Я не виновата. — Молния прижала руки к груди. — Это коварный Тайфун, бывает, подхватывает и рассеивает мои стрелы. И я уже ничего не могу поделать! Но Дождь… Я тогда зову его на помощь, и он быстро тушит пожар.
— Ага, — согласился Ник. — Когда у нас в деревне надсмотрщики подожгли хижины, Дождь сразу погасил пожар. А вот у одного злого сеньора два года назад во время грозы запылал дом, и дождь сразу прекратился!
— Вот видишь! — обрадовалась Молния.
— С тех пор как Дождь в тюрьме, — засопел Гром, — мы стали безработными. Так… бродячие фокусники. Глотаем на ярмарках огонь, шумим, устраиваем фейерверк — вот и всё, что нам остаётся. А раньше, — голос у Грома стал густым, грозным, — когда я грохотал в небе, сеньоры тряслись от страха и прятались в подвалах! Они очень боятся нас, — гордо продолжал Гром. — Ты видел, они понаставили на крышах своих дворцов громоотводы?
— Гром! — сказал Ник. — Молния! Вы же так могучи, вы должны освободить его. Без Дождя никак нельзя!
— Мы пытались, малыш. — Гром подбросил сучья в огонь. — Мы ещё не совсем позабыли своё искусство.
— Мы узнали, в какой камере находится Дождь, — взволнованно сказала Молния, — и устроили подкоп. Нам удалось сообщить Дождю день и час, когда мы взорвём пол в его камере.
— Но он же мог погибнуть при взрыве! — воскликнул Ник.
— Ты же не погиб. У нас точные расчёты. Дождь должен был сидеть в том самом углу, в котором, к счастью, находился и ты. Но мы его не застали… Ты говоришь, его накануне вновь перевели в другую камеру? Что ж, зато мы спасли тебя.
— Уж лучше б его… — насупился Ник.
— Хуже было бы, если бы нам никого не удалось освободить, — заметил Гром.
Они замолчали и долго смотрели на затухающий костёр.
— Пора спать, — сказала Молния. — Завтра нам предстоит долгий путь.
— Куда? — спросил Ник.
— В столицу.
— И мы там больше не встретимся? — загрустил Ник.
— Встретимся, — успокоил его Гром. — У твоего соседа Хосе, о котором ты рассказывал. Ясно?
— Ясно! — повеселел Ник.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. Удивительное появление сеньора Буль Буреса
— До свидания, Ник, — сказал Гром.
— До следующей встречи, — улыбнулась Молния, — только не в тюрьме, договорились?
И они исчезли в шумной толпе. Ник остался один и быстро зашагал по набережной.
«То-то изумятся Пим и Геркулес, увидев меня живым и невредимым!» радостно подумал он.
Сначала Ник всё время прятался от встречных полицейских за спинами прохожих, но никто вроде не обращал на него никакого внимания, и он осмелел. Ник не заметил, что за ним вот уже минут десять неотрывно следует какой-то лысый субъект в чёрных очках.
На набережной, как всегда, кипела жизнь. По-прежнему кричали уличные торговцы, наперебой предлагая иностранным туристам редчайшие сувениры: витиеватые раковины, зажигалки, сделанные из пулемётных гильз, ожерелья из акульих зубов, деревянные статуэтки и амулеты.
Но что это?
Ник остановился. Он вдруг увидел Геркулеса, вокруг которого суетилось несколько иностранцев в белоснежных рубашках и пёстрых галстуках. Геркулес стоял на парапете в узких красных плавках. В зубах он сжимал длинный блестящий нож.
Со всех сторон сбегались люди. Ник безуспешно пытался пробиться к Геркулесу.
— Что случилось? — раздавались крики. — В чём дело?
Яростно свистя, в толпу врубился полицейский.
— Мы хотим иметь удовольстфий, — с трудом подбирая слова, сказал один из туристов раскрасневшемуся полицейскому. — Мы платить много, — и он выразительно повертел над головой хрустящей кредиткой, — за то, что этот нигер имеет быть схватка с акула.
— Пожалуйста, — заулыбался полицейский и отдал честь. — У нас свободная страна, и каждый волен делать всё, что ему угодно! Протянем друг другу руки дружбы!