Записки звездочёта Сириуса
Шрифт:
Собака взвыла ещё тоскливей и жалобней. Человек пошарил рукой по земле, короткий взмах — отчаянный визг собаки, скрывшейся в темноте.
— Всё сидит, дьявол, — страшным шёпотом сказал Пим.
— Выжидает, — тихо откликнулся Ник.
Они затаились за ворохом ржавого железа метрах в тридцати от человека с сигарой.
Здесь была удобная позиция для наблюдения. Отсюда хорошо просматривалась окраинная улочка, выходящая к Южным Мерцающим Хижинам. А главное, конечная остановка трамвая, ярко освещённая
— Смотри в оба. Я сейчас. — Пим осторожно сполз в овраг и пустился бегом.
У хижины Хосе он остановился и огляделся по сторонам — ни души, тишина, лишь доносилось еле слышное потрескивание далёкого костра. Пим метнулся к хижине. Навстречу ему, словно отделившись от стены, выступила высокая фигура.
Пим отшатнулся и чуть было не вскрикнул.
— Тихо, старина, тихо. — Это был хорошо знакомый, добродушный голос.
— Ой, Геркулес! — с облегчением вздохнул Пим.
— Ну, как? — тревожно спросил Геркулес.
— Один здесь неподалёку сидит. А другой — на трамвайной остановке. Закрылся в телефонной будке — думает, не видно: Обкладывают со всех сторон. Скажи Грому: надо уходить!
— Пора! Давай на место. — И Геркулес постучал пальцем по двери хижины.
Пим бросился назад. Оглянувшись, он увидел, как растворилась дверь хижины и над оврагом на фоне звёздного неба мелькнуло несколько фигур.
— Уходить им надо, уходить, — яростно зашипел Ник, когда Пим вернулся.
— Во! Уже ушли, — успокоил его Пим.
Бам!.. Двенадцать ночи!
Человек в кожанке стремительно вскочил.
Послышался топот ног. От трамвайной остановки мчались несколько карабинеров и сыщиков. Надрывно завыла полицейская сирена, в конце улочки ярко вспыхнули фары машин.
Облава началась!
Пим и Ник скатились в овраг.
— Пора, — сказал Пим. Он вытащил из кармана пистолет, направил в небо и несколько раз нажал на курок: бах-бах-бах-бах!
При каждом выстреле Ник затыкал уши пальцами и приседал.
Едва Пим успел отбросить пистолет в сторону, как в овраг скатилась лавина «соломенных шляп», полицейских и карабинеров.
— Стой!! Р-р-руки!!
Пим и Ник подняли руки вверх.
— Мы ни в чём не виноваты… Мы играли… — захныкали они. — Отсюда какие-то люди как выскочат… И прямо по нам! Чуть-чуть не попали!
— Где они? Где? — затряс их человек в кожанке.
— Вон туда!.. Туда побежали!.. — Ребята показали в глубокое и извилистое ответвление оврага, совершенно противоположное тому, которое вело к побережью.
Погоня ринулась по ложному следу.
— Схватить живьём! — верещал человек в кожанке. — Живьём схватить!
А Пим и Ник сломя голову помчались по другому рукаву оврага к побережью. До них доносились затихающие вдали крики «Сто-о-ой! Держи-и!», ругательства, звон стекла и жести.
Под ногами зашуршал песок. Повеяло близостью моря. Слышалось, как оно неумолчно шумело, молотило волнами, грохотало, шипело, вздыхало.
Море открылось сразу за горбатыми дюнами. В тёмной дали возникали серые пенистые верхушки волн, исчезали, снова возникали, становились всё чётче, росли, приближались, пока волны наконец не обрушивали свои косматые шапки на берег. А в лунной дорожке до самого горизонта море сверкало тёмно-зелёным бутылочным стеклом. И там на гребнях то появлялось, то пропадало чёрное пятно — лодка.
Ребята не заметили, как подошёл Геркулес и крепко обнял их за плечи.
— Они насовсем уплыли, да? — грустно спросил Ник.
— Нет, — твёрдо сказал Геркулес. — Мы их скоро увидим. Только надо верить и ждать.
— Ждать… — как эхо, повторил Пим и сел на песок.
Море молотило волнами по берегу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. Чемпион среди лилипутов по поднятию тяжестей
Из дворца звездочёт Сириус вернулся уже под утро и, перепутав летописи, написал в «подпольном» дневнике:
«И был пир. И были речи. И пять тысяч осчастливленных нищих обрели на этот вечер работу и разносили по залу блюда. И наш почётный гость волшебник Тайфун, добрый и наивный, словно ребёнок, сказал: „Ура! Ура! Ура!“ — и подарил свою авторучку самому бедному жителю — бродяге с трудной фамилией. И было вино, лёгкое и игристое! И была музыка, нежная и воздушная! И был салют, величественный и прекрасный! И все разошлись трезвыми!»
А в официальном «Своде» появилась следующая запись:
«Перепились все министры, как свиньи, и продали Тайфуну Зелёный остров.
И передрались, словно злые собаки, за жалкие подачки его».
А чуть ниже Сириус вкривь и вкось начертал большими буквами:
«И Тайфун — скот, и Апчхибосс — скот, и Буль Бурес — скот. Чтоб их всех разорвало!»
Подумал и приписал:
«А генерал Трах Тах-Тах — тупая свинья. Вот».
После этого на душе стало немного легче.
На следующий день, когда взбешённый Апчхибосс Утринос прочитал новую запись в официальном «Своде», звездочёта арестовали и обвинили «в преступном искажении истории».
Тюрьма на островке Кат, в которой раньше сидели Гром и его друзья, была опять переполнена, и Сириуса подселили в тесной, как гроб, одиночке к какому-то странному низенькому человечку в красном колпаке.
— Ты кто такой? — строго спросил человечек.
— Звездочёт, — робко ответил Сириус.
— А это что такое?
— Что? — Сириус стал в тупик. — Я это… как их… считаю звёзды…
— И всё?
— Нет, не всё, — обиделся Сириус. — Считаю и описываю. И наношу на Атлас.
— Ну и считай, — буркнул человечек. — И наноси.