Запомни, ты моя

Попова Любовь

— А потом происходит примерно одинаковый сценарий.

В один момент подъезжает черная машина, из нее вылетают вооруженные люди и фактически воруют ту, в которую в очередной раз пересадили детей. Они не убивают, просто уезжают, оставляя тех в дураках.

— Это нормальная практика, — объясняет он на мой раскрытый от удивления рот. — Когда одни воруют у других, а власти как бы ни причем.

Юра больше не произносит ни слова и везет меня еще на несколько кварталов вперед. А там детей высаживают и ведут в обычную больницу, каких в Англии, где мы находились,

полно. Я вряд ли смогу поверить в эту сказку до конца, если сама не посмотрю, как все происходит. Но уже спустя два часа, когда всех детей проверили на наличие болезней, повреждений, покормили, занесли в картотеку, потом распределили в английские приюты, где я точно знаю, все с содержанием нормально, я выхожу на крыльцо и закрываю лицо руками.

В голове хаос, мысли мечутся никак не связываются воедино. Это же так просто. Так легко. Почему же я не догадалась. Почему сразу поверила, что человек, столько лет занимающийся приютами, воспитывающий трех своих детей и пройдя сам жестокую школу жизни, продает детей.

— Мне так стыдно. Получается, знаете только вы. И Максим?

— Максим отказался в этом участвовать, когда похитили его беременную жену. Мы ее спасли, но после этого он полностью от всех отгородился.

Мне даже нечего на это сказать. Потому что я боюсь представить, что чувствует мужчина, у которого похищают любимую, да еще и с ребенком в чреве.

— Мне нужно извиниться?

— Нет, но я не откажусь, если ты поговоришь с Лиссой. Она перестала со мной разговаривать. Поэтому сказать правду затруднительно, — чешет он заросший подбородок, и я только сейчас замечаю, потому что светло, что с нашей последней встречи он сильно сдал.

— Я поговорю! — тут же вскакиваю и в порыве чувств обнимаю Юру. — Вы замечательный.

— Нет, Алена. — отстраняется он. — Наверное, все это я тебе показал и рассказал, потому что до сих пор чувствую вину перед тобой.

Вину за что? За Никиту? Да, не. Тут он прав. Наши отношения действительно многое поставили под угрозу. А может быть, потому что он врал сыну, обещая, что найдет меня, но не сделал этого?

— Вы никогда меня не искали, — понимаю я и грустно улыбаюсь, когда он кивает. — Скорее всего, смогли бы найти, но не искали. Какое вам было дело до неродного ребенка тогда. Я не держу зла, — почти честно. — Если все это пришлось бы пережить заново, только чтобы снова увидеть Никиту, я бы сделала это.

— Не сомневаюсь, — хмыкает он и тянет меня к машине. — Ладно. Поехали спасать мой брак.

Глава 45. Алена

Добравшись на пароме до Великобритании, мы сразу садимся в большой внедорожник и стартуем к дому Лиссы. По дороге мы много разговариваем, Юра часто спрашивает про мое самочувствие. А оно не может быть плохим, потому что прямо сейчас я как никогда спокойна, в безопасности, особенно, когда бесконечно переписываюсь с Никитой.

Он рассказывает, что некий Рустам, который и был с Надей на видео, хочет взять на себя ответственность, но просит за это денег.

Никита упоминает, что его чуть не порвала Вася, когда

он сказал, где я. И Вика, приехав с конференции, готова была начистить морду Никите. Пока я смеюсь над гневными смайликами, он пишет, что у меня столько защитников, что он мне и не нужен. Но я с чистой совестью упоминаю некоторые его части тела, которых у защитниц нет. Он пишет, что устал, потому что ему приходится бесконечно общаться с прессой и как-то улаживать конфликт, но он уже на завтра взял билеты и хочет ко мне. Как ему не терпится меня поцеловать. Но все это не имеет значения, потому что он задает главный вопрос.

«Как малыш? Отец отвез тебя в больницу?».

Я зажмуриваюсь от счастья. Даже если это элементарная вежливость. Не важно. Завтра он будет здесь, и я скажу. Теперь нет смысла укрывать правду и юлить. Не на родах же он в самом деле узнает.

«Сначала заедем к твоей матери, потом сразу на осмотр».

«А можно снять на камеру, как тебя будет осматривать гинеколог? И это обязательно должна быть женщина».

«Молодая и привлекательная?», — отвечаю я и посылаю ему кучу смайликов с ухмылками.

Наверное, только сейчас, впервые за эти несколько месяцев, даже с чужого телефона, мне комфортно общаться с Никитой по мессенджеру. Раньше мне все время казалось, что всю нашу переписку обязательно прочитает его жена и использует против меня.

Поэтому я никогда не отвечала.

«Я очень скучаю, шоколадка».

«Я тоже очень…», — хочу я написать, но чувствую, как напрягается рядом Юрий, поднимаю взгляд и раскрываю глаза от ужаса.

Рядом с небольшим особняком, где мы тормозим, несколько полицейских машин, которые своими мигалками окрасили все в сине-красные тона. Юрий буквально вырывает у меня телефон и, забыв про все на свете, выбегает из машины. Несется к дому.

Я выхожу следом и тяжелой поступью приближаюсь ко входу. Все внутренние радары кричат о беде, но думать о плохом не хочется. Хотя и в голову лезут самые разные образы. Откуда столько машин? Что случилось?

Крик Лиссы буквально оглушает меня, и я инстинктивно накрываю живот руками.

— Это ты виноват! Они видели, как мы ругались, они сбежали, где мне теперь их искать?!

Я мало что понимаю из бессвязной речи Лиссы, лицо которой поддернуто пеленой отчаяния. Она поднимает на меня взгляд и буквально впечатывается, крепко прижимая к себе.

— Алена! Девочка! Они ушли, они сбежали, потому что… Потому что…

Дети сбегают по самым разным причинам на самом деле. Я очень часто сбегала, чтобы избежать насилия. Но некоторые могут уходить, потому что максимализм бурлит, и они не понимают, что ссора родителей к ним не относится. Судя по всему, ребята увидели какую-то неприятную сцену и решили, что они виноваты. Ане девять и если вспомнить ее характер довольно капризной особы, то это неудивительно. А вот Сереже всего семь, и я ни разу с ним не встречалась, совершенно не знаю, какой у него нрав. Но если вспомнить рассказы Лиссы, а о своих детях она могла говорить бесконечно, он очень ведомый. Значит, все увидела Аня и забрала брата с собой.