Заповедник "Неандерталь". Снабженец
Шрифт:
– Вот и займись, Митрий, этим делом. Не всё же мне мотаться по временам и весям. Народ у нас плодится и размножается. Вагон прикатить – не сложно. Только своя соль также нужна. Представь, что по какой-либо причине нас на Тамани не станет. Как народ будет жить-выживать? Я про это задумался, только распятый на древе. До того считал себя вечным. Не так уж много я от тебя прошу. Наливай.
– Хороша икорка, - сказал я закусив. – У нас такая теперь только за бугор уплывает. За валюту.
– Вот и прихватишь отсюда бочонок, - хитро подмигнул Тарабрин.
Глава 4
Первым
В качестве кобуры к нему продавался этакий мягкой кожи кошелёк на защёлке, только глубокий. Можно носить во внутреннем кармане пиджака не протирая саржевой подкладки металлом.
Я – проводник. Мне убивать никого нельзя. Так что для моих целей – ранить и заставить отказаться от преследования, больше подошел бы калибр с хорошим останавливающим действием - 9 мм, а то и больше, но таковых на ярмарке не было, хотя оружейных салонов стоял длинный ряд. Выбор пистолетов большой, но даже ««Люгер»», который ««Парабеллум»», был там под точно такой же патрон, но дороже ««саважа»» в полтора раза.
А большинство предложения вообще было пукалками под патрон 6,35х15. Или велодогами под спортивный мелкашечный патрон, называемый тут ««монте кристо»», выпускающиеся для велосипедистов, чтобы на ходу от собак отстреливаться. Таким даже застрелиться не получится, если и захочешь.
Не считать же за оружие скрытого ношения огромный полуторакилограммовый револьвер ««Смит-Вессон русский»» с его длинным стволом и сантиметровым дулом? Цена – 90 рублей за пару в красивой деревянной коробке. Или ««Маузер С96»» с длинным стволом в деревянной кобуре-прикладе. Вес – за килограмм. ««Чудо пистолет-карабин для путешественников»» с конским ценником в 47 рублей серебром без патронов.
А с большими 9-мм ««Браунингами»» тут присланная на усиление московская столичная полиция ходит. Кобуры деревянные, больше похожие на протез голени. И, судя потому, как ее мотает на городовом, тяжелая очень. И в продаже я их не видел.
Пистолеты Кольта правительственной модели в гражданскую продажу в России еще не поступали. Хотя и попали они уже в список разрешенного оружия для строя офицерам императорской армии – на видном месте этот список в лавке висел. Но… за свой счёт.
Вот примерно то, что мне надо, а к нему патроны-резиноплюи из моего ««осевого времени»». Будет тогда ««наикращяя нелеталка»». Резиновой пулей убить – это умудриться надо, а бьет 45-й калибр мощно. С хорошим останавливающим действием. То, что надо. Но это на будущее.
А сейчас с чем-то ходить надо среди этих толп. Защищенным. Электрошокер бы не помешал. А то и тазер. Но это всё в Америке, причем в Америке моего ««осевого времени»».
Вон, Тарабрин, для своих приказчиков приобрел оптом курковые двустволки тульского завода. Даже не посоветовавшись со мной, взял 16-й калибр. По моему мнению, этот калибр - ни два, ни полтора. Мне 12-й нравится. Да вообще фирма ««Зауэр»» в Германии работает, и в России торгует. Помню, еще в 1960-х годах все охотники гонялись за трофейными ружьями ««Зауэр»» – ««Три кольца»». Кто смог достать – хвалились ими безбожно.
Для хранения покупок сняли мы огороженный высоким забором двор с конюшней, амбаром, навесами и небольшой бревенчатой сторожкой от непогоды. На ярмарке такие дворы сдавались для приезжих коммерсантов целой улицей. Теперь тарабринские приказчики там дежурят парами. С полными патронташами и ружьями. Сутки через двое. Свободные от караула помощники проводника ночуют, как и раньше, на постоялом дворе во флигеле.
Освободили от караульной службы только тех помогальников, что были у Тарабрина знатоками лошадей. Они нам конский состав будущего обоза выбирали из богатого ярмарочного предложения. Но наше со Степанычем слово было заднее – мы бюджет держим.
Двуколку вообще выбирал я сам, так как Тарабрин сказал, что она для меня лично, чтобы я у него бензин зря не тратил. Вот не понимаю я его логики. На одну машину топлива натаскать – день работы, зато кататься можно зимой в тепле. А не в открытых всем ветрам и метелям санях.
Но выбрал.
Во-первых, на эллипсовидных бронзовых рессорах, чтоб не так трясло – сидишь-то практически на оси.
Во-вторых, на высоких облегченных колесах на железном ходу.
В-третьих, с легким кузовом плетёным из тростника на железном каркасе. С небольшой площадкой для чемоданов за сиденьем, на которую стационарно встал как родной широкий и глубокий американский дорожный кофр – типа багажник. Всего два сидячих места. Править конём должен один из пассажиров. Так что учиться мне придётся и этому искусству.
В оглобли двуколки сторговали у казака-хитрована трехлетнюю кобылу донской породы. Светло-рыжую, аж золотистую на солнце, красавицу. С белыми ««чулками»» на трех ногах и белой ««звездой»» во лбу. Ну и всё, что положено к упряжи у него же взяли.
– Она и под седло приучена, - крикнул мне вдогонку казак, когда кобылу уводили из его загона.
Видно он ещё и седло хотел мне втюхать. Но мне казачьи седла не нравятся. Я английское седло куплю. То, что потом спортивным стало по всему миру.
Соль продавалась в лыковых рогожных кулях. С Баскунчака – хорошая соль. По утверждению продавца, такая рогожа под дождем не промокает.
Я не поверил, смотался из амбара на нашем складе в свое ««осевое время»» и прикупил в ««Спортмастере»» пару прорезиненных тентов для шестиместных палаток. Теперь точно ничего не промокнет.
Самое смешное, на мой наряд начала века в Москве ««осевого времени»» никто и внимания особого не обратил. Ходит человек по торговому залу в хорошо сшитой тройке при бабочке и в шляпе-канотье, ну и фиг с ним.