Запрещённый приём
Шрифт:
— Не извиняйся за правду. — Ответил Вагнер.
— И все-таки я не должна была так говорить.
— Я не хочу, чтобы Троя отправили в тюрьму. — Подал голос Бобби.
— Он пытался тебя убить. — Заметила я.
— Я знаю, но если законность моего убийства определяется видом жетона и именем в ордере, то мне кажется, что наказывать Троя было бы несправедливо.
— Достойные слова, Маршан. — Заметил Эдуард.
— Я не заслуживаю твоего сострадания, Бобби. — Произнес Вагнер.
— Я не думаю, что сострадание надо заслужить. Мне кажется, это то,
— Если бы ты нормально делал свою работу, Трой бы не нарвался на неприятности. — Буркнул Ледук.
— Независимо от того, что я сделал или не сделал, поступок Троя выходит за рамки закона. — Парировал Ньюман.
— Я ничего не могу исправить, Бобби. Могу только сказать, что я бы не смог застрелить тебя. Даже когда я считал, что ты убил Рэя, я все равно не смог этого сделать. — Произнес Вагнер.
— Я знаю, Трой. — Ответил Бобби. Он подошел ближе к прутьям решетки, которая объединяла их клетки.
— Он стрелял в камеру, когда ты был прикован к кровати, Бобби. Я думаю, он промахнулся случайно. — Сказала я.
— Хотите сказать, вы его не прощаете?
— Да, не прощаю.
Бобби покачал головой.
— Моя жизнь разрушена. Мне нет смысла тащить за собой Троя.
— Ты не тащишь его за собой. Он сам решил так поступить, когда наставил пушку на узника, который и так был закован и сидел в клетке. Если бы ты не порвал цепи и не спрятался под койкой, где он не мог тебя достать, ты уже был бы мертв. — Сказала я.
— Есть вещи, которые просто не надо делать, приятель. Например, стрелять в заключенного, который сидит на цепи. — Заметил Эдуард.
— Это как охота на консервы. — Произнес Олаф. — Никакого спортивного интереса.
— Нет. — Возразил Вагнер. — Я клянусь, что не хотел стрелять больше одного раза. Как только я выстрелил, у меня в голове тут же прояснилось. Слава богу, что я промахнулся.
— Ага, иначе сидел бы за убийство, а не за его попытку. — Заметила я.
— Многовато камней в наш огород кидаете, господа маршалы сверхъестественной ветви. — Встрял Дюк. Он вернулся из офиса и уже заглядывал в комнату с клетками через плечо помощницы Фрэнки. Я почувствовала запах свежего кофе и настроение у меня улучшилось, так что я спустила пассаж шерифа на тормозах, в отличие от Ньюмана.
— Это ты о чем, Дюк?
— Вы же в моргах загоняете колы в сердца вампирам, которые увешаны крестами и лежат в гробах. Это ли не охота на консервы?
Мы все уставились на него. Что бы он ни прочел на наших лицах, это заставило его вскинуть ладони вверх, как если бы он просил нас немного осадить назад.
— Если это неправда, я извинюсь.
— Это правда. — Ответила я, и не сказать, что сильно радовалась по этому поводу.
— Мы набросились на помощника Вагнера потому, что закалывать вампиров в моргах — наш священный долг, как маршалов сверхъестественного отдела. Вагнер должен был охранять узника, а не пытаться его убить. — Произнес Эдуард, улыбаясь, как Тед, но глаза у него уже начали выцветать в тон январского неба, как всегда бывало, когда он был не слишком-то рад происходящему.
— Казни в моргах назначают в качестве первых заданий новым маршалам. — Заметил Ньюман таким же безрадостным голосом, как и у меня.
— Разве это не хуже, чем попытка Троя застрелить кого-то в клетке, пусть даже он и в цепях? — Спросил Дюк.
— Да, вампиры в крестах куда более неподвижны, чем Бобби в своей клетке. — Согласилась я.
— Однако, как я и сказал, это — санкционированные казни. — Подчеркнул Эдуард. Его акцент был все еще довольно заметен, но глаза уже стали выцветать в серый. Поверьте, вам не захочется злить его, когда у него такие глаза — серо-голубые, как январское небо перед метелью, которая накроет тебя с головой и уничтожит весь твой мир.
— Значит, если бы Трой был одним из вас, маршалов, и убил бы Бобби, пока тот сидит в камере, это было бы легально? — Уточнил Дюк.
— Да, это было бы легально. — Подтвердила я.
— И вопрос легальности реально улучшает ситуацию, при которой ты стреляешь в того, кто сидит в клетке? — Спросил Дюк.
— Босс. — Вмешалась помощница Фрэнки, как будто хотела осадить его, но не знала, имеет ли она на это право.
— У меня оборотни никогда не сидели в клетках. В этом деле все слишком непривычно. — Сказал Ньюман.
— А обычно они у вас связаны, как и вампиры? — Поинтересовалась Фрэнки.
— Нет, для сверхъестественных пленников используют цепи. Веревки практически бесполезны. — Ответила я.
— Если они не закованы в цепи и не сидят в клетке, как же вы убиваете оборотней? — Спросила Фрэнки.
— До того, как они убьют нас. — Ответил Эдуард, и его тедовский акцент все еще был при нем, но тон был полностью эдуардовским.
— О чем вы? — Переспросила помощница шерифа.
— Мы охотимся на них, пока они охотятся на нас. — Ответила ей я.
— Разве вы не убиваете их в тот момент, когда они отрубились после трансформации в человека? — Удивился Дюк.
Мы четверо переглянулись между собой.
— Как-то не припомню, чтобы такое бывало. — Ответила я.
— У меня бывало. — Сказал Олаф. — Но я предпочитаю иной расклад.
— Почему? Так ведь безопаснее всего. — Недоумевал Ледук.
Я пожала плечами.
— Не могу сказать, что я бы этого не сделала. Мне просто не приходилось.
— Я был уверен, что все они отрубаются после того, как вернулись в человеческую форму. — Заметил шериф.
Мы все как по команде покачали головами, а я пояснила:
— Если это молодой оборотень, который еще не контролирует своего зверя, то он просто слетает с катушек, и тогда полиция обязана стрелять, чтобы спасти свои шкуры. Это происходит задолго до того, как пригласят маршала. Именно такие оборотни обычно и отрубаются после обратной трансформации.
— Те, кто отрубаются, обычно ни на кого не нападают сознательно. А нас зовут, когда в морге уже куча тел. — Произнес Эдуард. Его слова звучали почти странно с этим тедовским акцентом.