Запретный плод
Шрифт:
Джош ощутил, как я покрылась мурашками, и нахмурился. Он выпрямился и громко произнес:
– Эй! Ничего, что я еще здесь?! Я могу, конечно, удалиться…
«-Но момент уже испорчен»,- подумала я и очнулась, удивленно моргая, отпрянула от Бена. Его взгляд прояснился. Он смотрел с озадаченным видом, будто не понимал, как тут оказался, и осторожно ослаблял хватку, чтобы я не упала. Посмотрев растерянно на Джоша, я вдруг спохватилась, что сижу в тонком мокром халате, а он обтирается о мои ноги.
– Ты с ума сошел?- я сползла с колен Бена. Джош отодвинулся, быстро убрал руки и виновато развел ими, расплываясь в улыбке. Обведя обоих мужчин сердитым взором, я поднялась с кровати и поспешила исчезнуть в ванной комнате. Закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной
Глава 32
Знакомые стены кабинета Линетт больше не вызывали волнительного оцепенения – изнурительные поиски воспоминаний уже не увлекали. Не осталось живого места, ни единого предмета в помещении, к которому я бы не прикоснулась. На меня обрушился шквал бесполезных видений о преподавательских буднях наставницы, но ни намека на ее душевные терзания. Призраки прошлого ластились ко мне, обтирались о ноги, как фантомные котята, но я ждала другого. Меня интересовал Ровер и все, что с ним связывало Линетт. Как же она глубоко запрятала мысли о нем!
Я сидела на диване, разглядывая стену – ее украшала гардина из золотых нитей, а за ней темнела дверь. Сосчитав завитки на обоях, изучив и запомнив их последовательность, я отвлеклась на картины, но и они быстро наскучили. До вечеринки оставалась уйма времени, а находиться дома оказалось нестерпимо тяжело. Меня пугал грядущий вечер. Пугало то, что я не справлюсь с чувствами, не вынесу видеть Бена в объятиях другой женщины. Поэтому я вернулась в Университет, но так и не смогла выбросить его из головы. Это сильнее меня.
Дверь обнаружилась совершенно случайно. Если не знать, что она там есть - не увидишь. Возможно, именно сегодня она позволила заметить себя? Вероятнее всего. В обители магии, где каждый дюйм пропитан силой, всегда есть, чему удивляться. Поднявшись с кресла, я оправила платье – горчичного цвета с тонким черным узором, плотно прилегающее к телу. Длинные рукава прикрывали кисти рук, вырез обнажал плечи, а изящное черное кружево создавало дополнительный акцент на нем. Длиной до колен, оно смотрелось тесным и тугим, но было удобным. Обтягивающие платья – моя слабость, как и высокие каблуки. Сегодня на мне были черные замшевые туфли на шпильке. Оставаться женственной в любой ситуации, даже когда на душе скребут кошки – мой жизненный принцип. Тряпки не спасут положение, но помогут поднять самооценку.
Скользнув к стене, я перебросила распущенные волосы на левое плечо. Не дыша, замерла перед дверью. Завеса тайны – проход в спальню Линетт. Прежде я не бывала там, и сердце неистово колотилось в предвкушении чего-то нового. Я надеялась, что там спрятано самое ценное и сокровенное воспоминание Линетт.
Раздвинув руками сверкающие нити, я отворила темную резную дверь, и на меня хлынули ароматы и ощущения. Здесь пахло весной, несмотря на холодный осенний пейзаж за окном - и тоской. Светлая просторная комната, исполненная в пастельных желтых и нежно-розовых тонах. Большой однотонный шафрановый палас занимал добрую часть помещения, и он оказался безумно мягким, прям волшебная дорога в мир грез – напротив двери располагалась огромная кровать с балдахином из парчи. Королевское ложе – не меньше. Покрывало напоминало весеннюю поляну: пыльно-розовое в желтых пионах, пущенных по низу.
Справа пристроился низкий диванчик, обитый пудрово-розовым шелком, кресло у изголовья кровати, высокий старинный шкаф скрывался в тени балдахина. Золото ненавязчиво сверкало в мелочах – будь-то узор на мебели или бахрома на покрывалах. Темные обои с замысловатым рисунком оттеняли нежность остальных цветов. На окнах развивались гардины – форточка оказалась открыта. Линетт не стало, но кто-то заботился о ее спальне, проветривал и смахивал пыль с высоких книжных шкафов.
Люстра над кроватью напоминала распускающийся пион – идеальная точность и изящность деталей поражали воображение. Я прошлась к туалетному столику у окна. На нем стояла вазочка
Многообразие нарядов, сотни платьев - все я видела на Линетт и сейчас испытывала острую необходимость коснуться, но не могла осмелиться. Хотелось узнать, действительно ли кружева такие жесткие, как смотрятся – казалось, о них можно порезаться. Ткани благородные, мягкие и струящиеся, силуэты – величественные, притягательные. Каждый наряд был памятным – я провела пальцами по складкам юбок и покрылась мурашками. Призраки ее памяти – видения пронеслись в сознании мимолетными кадрами. Голова закружилась, и я отступила от шкафа, охватила себя руками. Застыв перед кроватью, прислушалась к тишине. Что-то было в ней спрятано, и оно просилось обнаружить себя. Сила клубилась вокруг меня, я ощущала каждый предмет в спальне. Моя магическая чувствительность обострилась – кулон почуял родные стены, дух прежней хозяйки. Он рвался на свободу, вибрировал, тяжелее и раскаляясь. Я прошлась к картине над диваном, провела пальцами по позолоченному багету рамы. Портрет наставницы ожил, зашевелился, будто усаживаясь передо мной удобнее. Изумрудное платье с серебристой вышивкой переливалось в лучах солнца, медные волосы жидким шелком растекались по плечам. Строгий взмах ресниц, поджатые губы - ее безупречно красивое лицо не передавало эмоций, но глаза смотрели на меня. Линетт едва вынесла мучительную неподвижность, когда художник писал этот шедевр. Она разгладила складки платья и застыла – сила вытолкнула меня из воспоминания, я попятилась к шкафу. Из окна подуло осенью и холодом, я обернулась, будто меня кто-то окликнул по имени, и взгляд упал на книжные шкафы, упиравшиеся в потолок. Не медля, приблизилась к ним, взглянула на полки, плотно набитые пестрыми книгами. Их было чересчур много, чтобы каждой касаться.
Пробежавшись ноготками по корешкам, дотронувшись до древних и ветхих переплетов, я обошла шкаф и припала к нему ладонями, прижалась лбом к гладкой поверхности стенки. К чему все эти воспоминания, если я не могу сама их пересматривать, как фотографии в альбомах? Зачем они мне? Какая от них польза? Магия хлынула из меня, замерцала в воздухе и облетела ряды книг, прощупала каждую. Я ощутила ее и отлипла от шкафа, подошла к полкам. Зажатая между пузатыми томами научных собраний Линетт, нужная книга задрожала, затряслась, пытаясь выбраться из заточения. Я протянула руки, и она охотно выпрыгнула. Оказавшись в подсвеченных силой ладонях, раскрылась на шестьдесят третьей странице, переместила меня в залитую солнцем комнату. В ту же самую, но многими годами ранее.
– Значит, ты переезжаешь?- издалека прозвучал голос Линетт. Она говорила холодно, глядя в книгу. Густые рыжие волосы свесились и упали на страницы. Они заслонили строки, на которых наставница остановилась.- Находиться со мной под одной крышей тебе мучительно и тягостно?
Ровер тяжело вздохнул и прислонился спиной к стене. Запрокинув голову, прикрыл веки. Он стоял у двери, но Линетт не отрывала взгляда от книги. Пробегала глазами по одним и тем же строкам, словно не могла вникнуть в их смысл, и перечитывала заново. Но я знала, что она не хотела на него смотреть – боялась выдать свою боль.
– Я всегда буду рядом, Линетт. К чему опять затевать этот разговор?- устало проронил Ровер.
– Нам на роду написано жить в стенах Университета….
– Мне здесь более нет места.
– Ты излишне жесток,- ее руки задрожали, пальцы скомкали страницы.- Нам обеим необходимо твое внимание.
– Драгоценная Линетт,- он открыл глаза и оттолкнулся от стены – плавно и грациозно. Заложив руки за спину, скользнул мимо диванчика, на котором сидела она. Звук его шагов отдавался в груди – сердце отмеряло их и болезненно сжималось.- Я не согласен с твоим выбором и никогда не примирюсь с ним. Но ты знаешь, где меня найти, если я тебе понадоблюсь.