Запустение
Шрифт:
– Где Салли?
– спросил он.
Картограф улыбнулась.
– Делает прическу.
– Все ясно. Как обычно.
В салон заглянул Капитан.
– Вы еще не уехали? Где Салли?
– Делает прическу, - хором ответили Штурман и Картограф и переглянулись между собой.
– Понятно, - кивнул Капитан.
– Ну ладно, вам ни пуха ни пера, а я пошел в Корабль.
– Счастливо оставаться.
Капитан ушел.
Наконец, выряженная словно пава, нарисовалась Ксенобиолог. Приподнимая подол кружевного платья, она неуклюже залезла в вездеход
– Почему мы не едем?
– капризно дернула пальцем Ксенобиолог.
– В самом деле, - согласилась с ней Картограф.
– Поехали, Людвиг.
Штурман кое-как пришел в себя.
– Салли, - сказал он.
– Ты ничего не перепутала? Мне кажется, ты собралась не в поездку, а на бал.
– Дорогуша!
– воскликнула Ксенобиолог.
– А с чего это тебя так заботит? Еще не было такого человека, который бы указывал как мне одеваться. И потом, когда у меня хорошее настроение, я всегда надеваю самый лучший наряд. А сейчас у меня очень хорошее настроение.
– Это заметно, - огорошенно пробормотал Штурман, одновременно показывая вездеходу, чтобы тот потихоньку двигался вперед по намеченному маршруту.
– А что!
– воскликнула раззадоренная Ксенобиолог.
– В конце концов, я ведь еду навстречу моим глорианским милашкам и разве я могу показаться им иной, нежели в костюме королевы? Разве не так?
– Так, так, - смиренно кивнул Штурман. Он уже все понял. Никакой это был не малиновый гарем, а театр одного актера, в котором ему отводилась роль зрителя, сидящего в партере. А еще вернее, это был сумасшедший дом. Точно-точно.
Он надел очки и стал тоскливо смотреть на удаляющуюся громадину "Глинки". Она притягивала к себе взгляд и давала ощущение единственного родного предмета на фоне чужеземного пейзажа, было единственным ярким пятном среди тяжелой, темной палитры глорианских красок. Словно нимб вокруг головы святого, так и серебристый купол Корабля жизнеутверждал и осветлял всю картину. Казалось, он говорил: "Не бойтесь, летите птенцы мои, я никуда не денусь. Прочнее любого оплота я буду стоять здесь и дожидаться вас, дети всемогущего человечества". В его лоснящихся плечах отражалось все небо, вместе с горной грядой, вместе с танцующими облаками и вместе со слепящим глаза солнцем.
А вездеход бойко катил вниз по ущелью. Недисциплинированная река вихляла из стороны в сторону, кидалась ему под колеса, а машина знай себе неслась по прямой, нисколько не обращая внимания на эти заигрывания и в течение часа езды по меньшей мере несколько раз пересекала бурлящий, необузданный поток воды. Потом хребты гор раздались далеко вширь вместе с густыми лесами и впереди открылась широкая долина.
– Ничего себе лужайка!
– воскликнула Картограф.
– Может быть поиграем в гольф?
– Ага, - язвительно кивнул Штурман.
– Самое время... Погодите!.. Стой, машина!
Вездеход взвыл и рывком остановился, хорошенько встряхнув
– Ты чего делаешь!
– задохнулась она от гнева и непонятно к кому обращаясь.
– Эй, девочки, смотрите скорее!
– быстро сказал Штурман, протягивая им очки.
– Вон, правее.
– Где?
– Прямо и правее.
– Есть!
– победно пискнула Картограф.
– Мы нашли их. Ведь это глорианцы?
– Ох, боже ж ты мой, - ныла Ксенобиолог, выпутываясь из своих кружев.
– Ты мне все помял, Людвиг. Все: и платье, и бока.
– Да ты только взгляни на секунду, Салли, ты не пожалеешь.
– Ну давай, давай очки. Где смотреть?
Впереди, метрах в пятистах стояли несколько, а если точнее, пять существ, с тревогой озиравшиеся в сторону вездехода. Увеличенное изображение позволяло астронавтам хорошенько разглядеть их телосложение, их лица.
– Вот это да!
– произнесла Ксенобиолог.
– Милашки. Наконец-то мы встретили наших милашек. Ну я, конечно, ждала что они не будут на нас похожи, но чтобы настолько...
Они были совсем не похожи на людей. Если только очень-очень отдаленно - да и то, наверное, нет. Невозможно было подыскать такую натяжку, чтобы представить этих субъектов будущими партнерами. Легкими подпрыгиваниями они переминались с ноги на ногу, часто дотрагивались друг до друга длинными гибкими руками. Головы их были подвижные и, похоже, опирались на телескопические шеи, потому что длина их легко и часто варьировалась в широких пределах. Хотя, если присмотреться повнимательнее, это могло также напомнить работу насоса. Лица сильно выдавались вперед, напоминая скорее мордочки с маленькими выпученными глазами на углах головы.
– Редкостные уродины, - пробормотал Штурман.
– А может это все-таки роботы?
– Какое там!
– оживленно воспротивилась Ксенобиолог.
– Я сразу поняла, что это они, наши автохтончики. Посмотри, они собрались в коллективе и обсуждают какую-то проблему.
– По-моему, они нас заприметили, - сказала Картограф.
– Но только, похоже, относятся к нам с недоверием.
– Еще бы! А ты думала встретят с распростертыми объятьями, хлебом-солью? Наивная девчонка.
– Сам ты девчонка. Ты лучше придумай как с ними поговорить, раз уж мы их встретили.
– Как-как! Подъедем, я вылезу: "Здорово живете, мужики! Не признали? Долго проживете. Кто над вами сейчас губернатором будет, нам с этим пареньком переговорить бы надо. Кто из вас самый смелый, дорогу укажет..."
– Что за ерунду ты городишь!
– воскликнула Картограф.
– Ерунду? Я это вполне серьезно. Можно сказать, речь тренирую.
– Отставить, солдат, - твердо сказала Ксенобиолог.
– Говорить с ребятами буду я. Во-первых, когда я вылезу, они просто обомлеют от счастья, что собственными глазенками лицезреют свою королеву...