Зарницы смуты
Шрифт:
Для меня победы были ценны вдвойне — по умению я уступал всем без исключения. Неизвестно, какое решение принял бы в итоге, но все перевернула последняя тренировка с Шэдом. На ней присутствовали мастера Хомла Кровлик и Хамсун Лурдверд.
— Бей! Меть в сочленение между кирасой и предплечьем! — подсказывал с одной стороны теоретик.
— Больше движения ногами, ученик! — покрикивал с другой стороны тактик. — Ты проворнее Шэда, используй козыри!
«Легко сказать… используй…»
Я сделал короткий шажок, пируэт, резко и сильно ударил. Шэд легко парировал, удачно ответил.
— Неубедительно. Медленно. Ожидаемо.
Шэд бросил учебный меч в бочку. Я приподнялся, оперся спиной о стену. Сырой камень приятно холодил ушибы и ссадины.
— Делаю… что могу, — дыхание уже выровнял, отдышки, как ни бывало.
— Из-под левой руки пропускаешь все, что летит, — докончил мастер Кровлик. — Ты собранный, достаточно проворный и яростный. Удар кинжалом крепкий, хорошо поставленный. Ногам, как правильно заметил уважаемый мастер Лурдверд, не хватает скорости, но это поправимо. Очень рваные, неряшливые связки; теряешь ритм во время с собственных атак.
— Он, в общем-то, не так уж плох, — подмастерье утер пот с лица чистой тряпицей. — Хотя дар и невелик.
— Его почти нет, — усмехнулся теоретик. — Удары мечом совсем неопасны и легко угадываются даже со стороны.
— Без меча я могу быстрее нападать и защищаться лучше! — Слова мастера Кровлика задели меня за живое.
— Я без брони и оружия совсем неуязвимый, — хмыкнул Шэд. — Бегаю как молоденький жеребец — хрен кто догонит. Только воину без меча не обойтись.
— Ты не прав, — ответил мастер Лурдверд задумчиво. — Есть в нашей библиотеке такой трактат: «Сильные слабостью». Не вспомню уже, кто автор, но когда изучал основы тактики, очень многое взял именно оттуда. Моркос, советую его почитать! Много полезного узнаешь о сражениях, ведовстве и про ответственность тоже. Поможет сделать выбор.
Он был прав. Та замечательная книга в самом деле помогла определиться с тем, чего хочу… Нет, не так! Выбрать то, что принесет Каолиту большую пользу.
Я отказался от меча. Отказался от колец. Корд оставил при себе, чтобы продолжить тренировки с Шэдом. Грандмастер решил не изгонять меня из ордена, наоборот, даже пообещал, как только утихнут шторма, найти хорошего учителя-ведуна. Так что азы нового дара я постигал сам, просиживая вечера над большими фолиантами.
Выбор был сделан.
Человек, написавший трактат «Сильные Слабостью»… он заслуживает гораздо большего, нежели трех строчек в моих письменах. Поэтому я решил не говорить здесь о нем вовсе. Его история теперь есть в «Хроносе» и пытливый ум отыщет ее, если сочтет нужным.
Мелгер решил пройтись со мной до монастыря. Подмастерье второгодок был немного мягче Шэда и позволял своим подопечным значительно больше. Например, улизнуть с замковых работ…
Монастырь
Старый, из массивных глыб, окна закрыты мозаичными витражами, на маковке куполообразной крыши ветер игрался с флюгером. Флигели и служебные пристройки тонули во мгле наступающей ночи. Ни деревьев, ни кустов вокруг не росло.
Меня всегда интересовало происхождение монастырей. Первые появились задолго до Бури, когда в них и нужды-то не было.
Забавно, нынешние служители оказывают безвозмездную помощь всем нуждающимся, в то время как раньше, за услуги расплачивались серебром и медью. А все потому, что изначально монастырями управляли торговые объединения, но испепеляющая война многому научила людей. Например, что за помощь далеко не всегда следует платить и брать деньги…
Лестер сильно похудел. Лицо осунулось, глаза превратились в узкие щелочки. Кожа покрылась темно-синими пятнами, волос на голове почти не осталось. Три послушницы окружали его; две протирала терзаемое жаром тело влажными тряпицами, третья держала свечу в изголовье — больше источников света в комнатушке не было.
— К нему нельзя! — строго заявила девушка со свечей в руках. — Новомирье почти прибрало его душу, но тело не хочет умирать…
На стуле у изголовья кровати лежали сверток и нож. Доспехи грудой валялись в углу, там же последнее пристанище нашел великолепный меч. В комнате сильно пахло потом и камфарным лавром.
— Мы ненадолго. — Мне и вправду не стоило здесь задерживаться. Жуткое зрелище представлял некогда могучий воин, смотреть на такое тяжело и страшно.
Сестры немного расступились, я приблизился к умирающему человеку…
И тут Лестер сел. Откуда у него взялись силы — ума не приложу! Только что лежал тряпкой, вдруг, словно ожил! Выставил перед собой тонкую руку. Мне показалось, что дрожащий палец бастарда указывает на меня — мол, вот он, виновник моей смерти! Но я ошибся.
— Ты… подойди ко мне.
За моей спиной глубоко вздохнул Мелгер.
— Чего ты хочешь? — Он побледнел, словно почувствовал нечто неладное.
— Ближе… Ближе! — прорычал умирающий бастард.
Мелгер сделал шаг. Он оказался возле кровати, присел на корточки. Их взгляды встретились. На какое-то время в комнатке повисло гнетущее молчание.
Губы Неста расползлись в улыбке.
— Да… да! Нашел, я нашел тебя.
Он потянулся и взял сверток. Прижал его к груди, затем, с какой-то необъяснимой ненавистью, сунул в руки Мелгеру. В следующий миг Лестер словно усох. Упал на подушку, пробормотал, закрывая глаза:
— Розы распускаются. Больше нельзя… на одном месте… Смерть… это надежда… Саргхулум… это надежда!
Он ухватил ошарашенного Мелгера за руку.
— Ищите розы. Ищите отгадку… они уже идут за тобой! Только… смерть. Только… Саргхулум!
Лестер замолк. Готов поклясться, что на губах его застыла улыбка.
— Ушел! — едва ли не нараспев проговорила послушница. — Он уже в Новомирье! Там всегда светло, нет страха и боли. Какое счастье!
В следующее мгновение девушка погасила свечу, и мы остались в полной темноте. Одежда моя пропиталась потом.