Зарождение
Шрифт:
*Номер 34* – объявляет ведущий, зачем-то вскинув руки к верху. Эмми тянется за хлопьями, которые стоят очень высоко. Кончики её пальцев потихоньку двигают эту несчастную коробку на себя.
– Чертовы хлопья! – Недовольно отвечает сестра
– Так встань на стул и достань, – отвечает мама.
*Номер 45.*
У меня появляется какое-то дежавю, связанное с действиями моей семьи. Эта несчастная коробка уже наполовину зашла за край. Неужели Эмми забыла, что в прошлую пятницу коробка свалилась ей на голову и все хлопья оказались на полу?
– Стой! – Кричу я, и встаю из-за стола.
*Номер 14* – интересно, а этот ведущий вообще бывает грустным? Мне кажется, что он родился с этой улыбкой.
– Чего такое, малый? – Эмми отошла в сторону, и правильно делает.
– Я мужчина в доме, и должен все решать. Забыла, что было на прошлой неделе? – Встаю на табурет и беру эти хлопья в свои руки и протягиваю сестре. С милой улыбкой на лице она принимает коробку.
– Ты ж мой маленький рыцарь, – говорит она, и целует в щеку.
– Опять наслюнявила, придется лицо мыть, – отвечаю я, слезая со стула.
*Номер 39*
– А потом будет двадцать семь, надоел уже, – сажусь за стол, где мама ставит передо мной чашу с салатом. Эмми садится рядом, и заливает кукурузные хлопья молоком.
*Номер 27*
– Мам…– эти двое смотрят на меня с удивлением.
Кажется, даже они забыли, что сейчас стоит запись. Думаю, надо разоблачить им этот фокус. Выхожу из-за стола. Мама стоит у плиты и смотрит на меня, как и Эмми, которая даже перестала жевать.
Подхожу к телевизору и жму кнопку извлечения кассеты.
Странно, но ничего нет. Может внутри застряла? Заглядываю под задвижку…только куча каких-то мелких серебряных деталей, и никаких записывающих носителей.
– Милый, все в порядке? – Мама спрашивает настороженно, а Эмми наблюдает уже за нашей реакцией в целом. Как-то, даже неловко.
– Я сыт, спасибо, – все, что смог выдавить из себя. Поспешно закинув за спину рюкзак, выхожу на улицу.
Странно как-то вышло, даже очень.
Из-за поворота показывается желтый автобус, ад на колесах приближается очень быстро и, наконец, останавливается передо мной.
Двери отворяются, и я захожу внутрь. Опять эти десятки глаз смотрят на меня, хоть и учимся мы в одной школе, но смотрят постоянно как на новичка.
– Привет Эван, можешь сесть со мной, – Николь даже убрала сумку, что лежала рядом. Обычно так она делает, чтобы к ней никто не садился. На прошлой неделе я струсил, и сказал, что меня ждет сзади друг. Да и улыбка у неё…странная какая-то, влюбилась, наверное.
Я сажусь рядом, и сердце стучит очень быстро и лицо почему-то становится горячим, видимо краснею. Как же сейчас не хватает Эви со своими советами.
Блин, а прекрасное это чувство, сидеть рядом с Николь, только главное, чтобы надо мной не смеялись одноклассники, и важно помнить, что девочки – это зло.
Водитель включает радио, где музыка резко прерывается новостной музыкальной заставкой.
А сидеть спереди круто, и звук слышно хорошо, и ребята тут крутые и странно, что среди них нет Гайлса.
Я посмотрел на сидящую рядом девушку. Прямые русые волосы изящно обрамляли ее милое личико. Карие глаза смотрели проницательным взглядом, в котором отражался недюжий ум и сообразительность. Одета она была в красивое платье с множеством цветов. Типичный девчачий наряд.
*В речной канаве сегодня утром было найдено тело парня, пропавшего десятью днями ранее. Его вспороли, словно свинью. Полиция уже подтвердила информацию, что никаких вообще в принципе органов в теле не оказалось. Просто скелет, обтянутый кожей. Напоминаем, что это уже седьмое зверское убийство за последние два месяца. К другим новостям…*
– Эван, нам надо вернуться на эту мясную фабрику.
Мой близнец уже стоял в проходе между сиденьями напротив меня, и понимающе кивал. Автобус останавливается напротив школы, а я даже не могу пошевелиться. Мое тело словно примёрзло к спинке, ибо сидеть с самой красивой девочкой класса – это вам, знаете ли, не леденец сосать, сидя в песочнице.
– Нам надо выходить, Эван, – говорит мне Николь, – занятия начнутся через пятнадцать минут.
Не могу понять, почему я вообще сел на это место, почему не там, где сидят умники? Хотя я, конечно, не из таковых, а больше по спорту. А мог бы сесть туда, в конец салона, как обычно, но нет, сел именно сюда. Хотя…вот когда у меня будет своя спортивная куртка, все девочки в университете сразу станут моими. А уж когда у меня в руках будет контракт с известным на всю страну клубом, я приглашу на свой день рождения Элвиса Пресли, где он споет для нас с Николь, которая на тот момент будет самой популярной моделью Америки. Вместе мы будем жить в огромном доме, собирать конструктор, играть в видеоигры, есть много сладкого. Потом я стану лысым, она толстой, и мы будем друг у друга – причиной всех бед. Потратим друг на друга лучшие годы своей жизни.
Смотрю ей в глаза, они красивые, улыбчивые. Хватаю рюкзак и вылетаю из автобуса. Надеюсь, она не подумала, что я в неё влюблен, а в школе нас не будут дразнить женихом и невестой. Это самое ужасное, что может быть в жизни парня. Девочки – есть зло, куклы, и прочие побрякушки – девчачья возня, которая не имеет ровным счетом смысла.
Стремительно забегаю в здание школы, чтобы скорее взять учебники и спрятаться куда-нибудь.
– Эй, Эван, здорова, – рука Сэма ложится на мое плечо. Странно, он же вроде простудился, – готов к тесту?
– Дружище, ты же на спор умял банку мороженого, как ты умудрился так быстро оправиться?
Мой друг смотрел на меня, как на умалишенного. В его взгляде читалось искреннее удивление от услышанных слов.
– Банку мороженого? Ты же знаешь, для меня банка мороженого – как золотой слиток для нищего, непозволительное удовольствие.
Сэм, как друг, был весьма странноватым, но вот когда нам обоим отвешивают люлей – это объединяет. Самое, пожалуй, странное в моем друге – длинные, и темные до плеч волосы.