Зарождение
Шрифт:
Я разворачиваюсь, и иду по коридору в сторону другого кабинета, где назревает тест, который я завалил в настоящем, но есть вероятность все исправить.
Рука моего друга ложится мне на плечо.
– Я знаю о девочках больше чем ты, – заявляет мне Сэм.
– С чего бы это?
– С того, что с ними целовался, пусть и за деньги.
Действительно, это важное замечание. Дай мне два доллара, и я поцелую корову, а за десять попробую навалять Гайлсу, правда он тоже мне наваляет, да так, что буду долго лечиться в больнице.
Мы заходим в кабинет физики, где пахнет какими-то финиками, а я ненавижу этот фрукт. Мама постоянно пыталась мне скормить их хоть парочку, приговаривая, что это вкусно и даже полезно. Когда это что-нибудь полезное было вкусным?
– Я надеюсь, что вы все выучили материал за прошедший месяц, так как эта оценка будет иметь весомую роль в общей за семестр, – мистер Браун сидит за своим столом, как прилежный ученик, хотя и был таковым еще совсем недавно. Пришел к нам работать после университета. Его светлые волосы и голубые глаза очень нравятся нашим девочкам, отмечают его ум и что-то еще. То девочкам подавай умных, то богатых.
– Как мне сказал однажды Стив, когда он ждал мою сестру из душа: “Если тебе понравится однажды какая-нибудь девочка, то не будь тряпкой или подкаблучником”. Думаю, что надо с ним еще раз перетереть за эту тему, раз Николь обратила на меня внимание, – говорю я, садясь за парту. Сэм садится передо мной.
– А кто такой подкаблучник? – Спрашивает он с большим интересом.
– Не знаю, но я думаю, что это тот человек, который ремонтирует ей обувь, если она изнашивается, – отвечаю я, и думаю, что прав…наверное.
Мне на парту падают несколько листков. На двух – вопросы, на других – бланки ответа. Что же, время исправить ошибки, хотя я слабо помню, что было отмечено учителем в качестве правильных ответов. Выдираю несколько листков из учебника по той теме, где я все испортил, и прячу под бланки с ответами.
– Ненавижу тесты, – заявляет Сэм, сдавая свою работу. Мне повезло больше, так как смог списать, зная, когда мистер Браун не смотрит на нас.
– Пошли со мной до мясной фабрики, – прошу я, зная, как Эви будет гневаться. Это значит, что он сможет спрятать некоторые вещи, а я этого очень не люблю.
– Что я там забыл? – Спрашивает он, – туда уже целую вечность никто не ходил.
– Так это же целое приключение, – отвечаю я, просто у меня есть информация от одного знакомого, что мы можем найти там множество интересных вещей.
– Хм, а ты прав. Приключения я люблю, – отвечает Сэм. Мне прекрасно это известно, поэтому и решаю воспользоваться возможностью.
Выходим из школы. Гайлс с одним из своих подлиз о чем-то разговаривают. Тогда он подставил подножку Сэму, а меня оттолкнул. Николь сидит на скамейке возле игровой площадки, где резвятся другие дети, и читает книгу. Читать книги, какая-то скукота, тупой набор текста без картинок. Уснуть же можно. Она увидит этот позор, и мне будет стыдно перед ней за свою слабость, а полицейский патруль, что проедет мимо, подзовет эту скотину рыжую к себе. Тот послушно попятится, как ослик к своему пастуху.
– Сэм, погоди, – говорю я, и выхожу вперед, чтобы попытаться спасти себя от позора. Гайлс смотрит на меня. Наши взгляды пересеклись. Он выставляет ногу, я Резко корпусом толкаю его, сколько есть силы. Гайлс падает, я едва сдерживаю равновесие. Его прихвостень стоит в растерянности.
Лицо рыжего ублюдка краснеет. Что мне делать? Я так далеко никогда не заходил!
– Ты труп! – Он резко поднимается, и бьет меня по лицу. Падаю, и чувствую, что становится тяжело дышать, видимо Гайлс сел на меня.
Звук полицейской сирены дарит глоток свежего воздуха.
– Гайлс, – в машину живо, тебя в участке не было уже два дня, – заявляет чей-то властный женский голос. Видимо эта женщина полицейский.
– Парень, ты как? – Эта защитница правопорядка опустилась на одно колено. Я поднимаюсь, и трогаю лицо. Болит, но боль какая-то победная…Все ребята столпились возле меня, и даже Николь.
– Все хорошо, – говорю я.
– Тебя отвезти домой? – Снова спрашивает она. Замечаю, как блестит её полицейский значок, и какая красивая рукоятка у пистолета.
– Нет, я сам дойду, спасибо, – отвечаю я, она уходит.
Николь подходит ко мне и касается моего лица с большой осторожностью.
– Тебе больно? – В её глазах проявилась забота, и это очень приятно. Она начинает что-то еще говорить, и что-то добавляет Сэм, но я смотрю только на неё, и слышу свое учащенное сердцебиение.
– Эван, сейчас самый такой момент, когда ты должен уйти на высокой ноте, – отвечает Эви, явившись из толпы.
Я, молча разворачиваюсь, и ухожу. Вкус победы очень сладок, хотя правильно ли я поступил, зная всё наперед?
– Чувак, это было круто! – Отвечает Сэм, находясь в восторге.
– Сам от себя не ожидал.
Мы подходим к ржавым воротам, которые закрыты. Возле забора, на стене приклеен какой-то листок. Подходим с Сэмом к нему. Кем-то небрежно оставлено послание:
«На территории псы. Если придешь разделать тушку, то приходи после восьми вечера.» И подпись: «N.T»
– НТ? – Спрашиваю я у себя вслух?
– Видимо кто-то снимает в аренду помещение, и экономят на охране, – отвечает Сэм.
Быть разорванными псами я не хочу, но надо разобраться, и это хорошая возможность провести детективную игру.
– Сэм, мы придем сюда вечером.
– Не я пас, – отвечает он.
– Подарю бейсбольную карточку, – говорю я, зная как скудна его коллекция.
– На выбор?