Зарубежный экран. Интервью
Шрифт:
...Рогозин решил, что, научившись создавать такие фильмы, проникающие в самую глубину жизни, он получит наиболее эффективное средство воздействия на огромные массы людей.
Он не учился кинематографу. «Лучшая школа, — говорит Рогозин, — изучать то, что создано другими кинематографистами. Каждый художник вырастает из прошлого, живет в настоящем и мыслит будущим». Джозеф Норт, побывавший в квартире Рогозина на Бликер-стрит, расположенной неподалеку от Нью-Йоркского университета, свидетельствует: «Стены кабинета увешаны сотнями снимков из всемирно известных кинофильмов, созданных режиссерами, чьи имена уже сейчас вошли в историю: Флаэрти, Эйзенштейн, Пудовкин, Росселлини, Гриффит, Феллини, Чаплин. Слушая рассказ Рогозина, конкретный, необычайно реалистичный, чувствуешь, что он весь проникнут духом их творчества,
— Работая над фильмом «На Бауэри», я нашел метод изображения действительности в форме, которая способна пробудить чувства зрителей. Действительность настолько многогранна, что пробовать отразить ее полностью значило бы создать маловыразительную серию фактологических, неглубоких картин, значило бы достигнуть результатов, которые я называю «документальными». Великие произведения Флаэрти имеют с таким документальным фильмом столько же общего, сколько подлинная поэзия — с докладом социолога.
Живое содержательное изображение бесконечного многообразия жизни — это, бесспорно, творческий процесс. Действительность, даже в доступных нам пределах, очень редко появляется на экранах, но зато уж, когда это случается, взрывная сила фильма оказывается гигантской.
В процессе работы над материалом для сценария у меня возникли образы некоторых героев будущего фильма, и я понял, что лучше всего подбирать исполнителей, отталкиваясь от этих представлений. Таким образом, многие герои фильма были уже найдены или хотя бы намечены в период, когда сценарий существовал только в моем воображении. Сценарии фильмов этого жанра должны создаваться постоянно, по мере встреч с наиболее яркими по своей индивидуальности основными героями произведений. Такой же метод я избрал, снимая свой следующий фильм — «Гряди, Африка!».
Я хотел показать в фильме подлинное положение в Южной Африке, которое власти, конечно, скрывают от мировой общественности. Эстетическая сторона фильма, к сожалению, уязвима, потому что мы вынуждены были действовать скрыто, а полулегальные съемки никак не содействуют совершенству художественной формы. Зато мы смогли правдиво отразить условия, созданные в Южно-Африканском Союзе для цветного населения, которое подвергается жесточайшему угнетению. Эта тема глубоко взволновала и вдохновила меня. Именно в процессе работы над фильмом начали выкристаллизовываться мысли о том, как следует создавать кинематографическое произведение...
...Рогозин знал, что за ним следили. Фильм приходилось делать по кусочкам. Но он сумел провести южноафриканских расистов. Ему удалось рассказать о системе yгнетения в Южно-Африканском Союзе, показать сущность расовой дискриминации. На экране предстают чернокожие обитатели трущоб, их тяжелая, полная лишений повседневность. В Америке фильм назвали современной африканской «Хижиной дяди Тома». Но Рогозин показывает эволюцию героя, пробуждающегося к борьбе за освобождение. Потомки дяди Тома уже исчерпали свое терпение — они станут борцами.
В центре фильма история крестьянина Захарии. Гонимый нищетой, он покидает семью и отправляется на заработки в большой город. Захария меняет несколько профессий — его отовсюду выгоняют, его повсюду преследует жестокость белых Захария попадает в тюрьму, а когда освобождается, узнает, что жена его убита надругавшимся над ней негодяем. И великое горе Захарии превращается в великий гнев, в жгучую ненависть к угнетателям.
Рогозин рассказывает, что, прожив в стране несколько месяцев, он не встретил никого, кто полностью соответствовал бы его представлению о герое фильма. Однажды на автобусной остановке он увидел то самое лицо, которое так долго искал. Человека, как он позже узнал, звали Захария Мгаби. Он не обманул ожиданий режиссера. Захария не только буквально во всем соответствовал образу героя будущего фильма, но и оказался необычайно искренним и талантливым исполнителем. Его биография также совпадала с представлениями режиссера о его герое. Из родного селения Захария пришел в Иоганнесбург несколько лет назад и, встретив здесь девушку-зулуску, женился на ней...
...Сценарий фильма был ни документальным, ни вымышленным. Рогозин написал его с помощью двух своих африканских друзей — Луиса Н’Кози и Уильяма Модизейна,
— Мне кажется, — говорит Рогозин, — что применяемый мною метод создания и воспроизведения диалогов во многом содействовал их непосредственности. Я называю эти диалоги «непринужденно-контролируемыми». Мы не пишем предварительно ни единой строки будущих диалогов. Исполнителям я даю лишь общую тему, лежащую в основе эпизода. Объясняю актерам ситуацию, которую они должны воссоздать, и уточняю мотивировку их поступков. На репетициях вносятся некоторые поправки, пока текст не начинает полностью соответствовать теме и требованиям сценария.
«На Бауэри»
...Выдающиеся художественные достоинства фильма, искренность и непосредственность исполнителей, его острая политическая направленность — все это сделало фильм Рогозина «Гряди, Африка!» одним из самых лучших антирасистских и антиколониалистских фильмов, созданных в мировом кино. Эта картина принесла известность и выдающейся негритянской певице Мариам Макеба.
— В Африке раздаются голоса, недовольные лентами, которые снимают белые об Африке. Согласны ли вы с тем, что хороший фильм об Африке может сделать только негр?
К сожалению, белые делают об Африке фильмы, которые подчеркивают лишь экзотическую сторону. Африка предстает на экране как объект для любопытных. К ней относятся свысока. Я уже не говорю о таких режиссерах, как Якопетти. Он попросту негуманен, его интересуют не люди, а сенсация. И все-таки дело не в цвете кожи режиссера, а в его позиции. Это вопрос правды и лжи. Если вы уважаете африканцев, они примут вас. Главное — непредвзятость. Я горжусь тем, что мой фильм был хорошо принят прогрессивной Африкой.
...На Московском Международном кинофестивале 1967 года Лайонел Рогозин показал свою картину «Хорошие времена, прекрасные времена». В Доме кино, где показывался фильм, публика десять минут стоя аплодировала автору. До этого картина получила «Золотого голубя» на фестивале в Лейпциге. Это один из самых страстных фильмов против войны, какие знает мировое кино.
«Гряди. Африка!»
Действие происходит на «коктейль-парти» в каком-то доме. Самые различные люди, обыкновенные люди, представители разных, но главным образом обеспеченных слоев общества, собрались здесь. Они обсуждают самые разные вопросы: еда, выпивка, женщины, мужчины, погода, крысы, самолюбие, война. Звучат реплики: «Мне нравятся мужеподобные женщины», «Война полезна — она уменьшает население земного шара», «Я ждал, какому бы прекрасному созданию мне отдать эти духи, а через два часа уже лежал в постели с очаровательной девушкой», «Ах-ах, война — это все-таки ужасно», «Нет, война — это интересно, это, как ни говорите, встряска». На фоне этой ни к чему не обязывающей беседы спокойных, отдыхающих людей встают картины недавнего прошлого, перемежающие бездумную болтовню гостей: толпы людей на улицах Берлина, в безумном экстазе приветствующие Гитлера, крики «мы благодарим тебя, фюрер!», дети с прозрачными восковыми лицами в варшавском гетто. Один из гостей советует своему собеседнику отдать сына в армию и тем самым «сделать из него человека». Другой, воевавший в Конго, говорит: «Вы понимаете, конечно, что я убивал не по своей воле, так случилось, так сложились обстоятельства». А вслед за этим старая хроника: замерзшие трупы людей, которые увозят на тележках, человеческая тень на каменных ступенях в Хиросиме. Эти кадры идут без текста и после эпизодов коктейля кажутся особенно горькими. Неужели мы пережили все это зря? Неужели история ничему нас не научила? Трагический контраст этих двух планов картины производит неизгладимое впечатление.