«Защита 240» (с илл.)
Шрифт:
В напряженной тишине кабинета время тянулось томительно долго. Казалось, никогда не окончится это зловещее мигание.
Короткий удар стенных часов заставил вздрогнуть каждого и насторожиться еще больше: перестанет мигать или нет?
Зазвонил телефон. Уорнер взял трубку и приглушенно спросил:
— Кто звонит? А, это ты! Я слушаю… Спасибо, товарищ Норман!
Приборчик мигнул еще три раза и погас.
Тишина. Время тянется медленно. Три пары глаз напряженно всматриваются-в темноту.
Вспышки не повторяются.
Проходит
— Норман?.. Что, что? За это время уже успели звонить от дирекции?.. Хорошо. Давай!
Плафончик вспыхивает вновь и угасает. Через десять секунд новая вспышка и сигналы о бедствии уже не прекращаются.
— Теперь многое ясно, — тихо говорит Бланк.
— Многое? — переспрашивает Уорнер, зажигая свет в комнате. — Ясно только одно — надо начинать борьбу!
— Мне, кажется, пора, — засуетился доктор, посмотрев на часы. — Вы подождите меня здесь. Я вернусь и расскажу о Питерсоне.
— Хорошо, если бы Питерсон согласился придти сюда и побеседовать с нами со всеми.
— Не думаю, что он на это отважится. Пригласить — приглашу. Я пошел.
— Идите, док. Наши ребята будут неподалеку от вас на всякий случай. Я очень прошу вас — будьте осторожны. Мы не знаем, с кем имеем дело. Желаю вам успеха.
Доктор вышел. Уорнер устало опустился на диванчик, продолжая молча пристально смотреть на не перестававший мигать приборчик.
— Что же предпримем, Вилли?
— Надо собраться с мыслями, обсудить все. А пока что мне кажется совершенно необходимым в первую очередь найти Крайнгольца.
— Он пропал?
— Не знаю. Я получил письмо из Гринвилла. Это ответ на мою телеграмму. В письме сообщают, что мистер Крайнгольц больше не проживает в Пейл-Хоум выбыл в неизвестном направлении.
Друзья продолжали обсуждать создавшееся положение.
Отсутствие доктора еще не успело вызвать беспокойства, как он шумно вошел в квартиру.
— Друзья! Питерсон убит!
— Убит?
— Кем?
Доктор грузно опустился на стул и вытер платком лоб.
— Я прохаживался у входа в гостиницу, как было условлено, и ровно в одиннадцать увидел подходившего ко мне Питерсона. Он, как и в первый раз, не обернулся ко мне и только на ходу бросил: «Пойдемте». Мы свернули в боковой переулочек и стали подниматься к Мексиканскому рынку. В темном переулке, казалось, никого не было, и Питерсон снова сказал, что хочет сообщить мне нечто очень важное. Я предложил ему пройти сюда, но он не согласился. Питерсон сказал, что это может быть обнаружено теми, кто следит за ним. «Мне, кажется, — продолжал он, — удалось уйти от своих охранников. Не будем терять время». Вдруг раздались выстрелы.
— Откуда?
— Вы же знаете, какая непроглядная тьма в этом переулке. Питерсон шел справа от меня, ближе к домам. Из ворот
— Ну, а Питерсон?
— Он еще жил несколько минут. Он открыл глаза и узнал меня, как видно. «Не надо, — говорит, — доктор. Со мной все. Меня послал Эверс… Майкл Эверс… 128, Брод-стрит, Нью-Йорк».
6. ПРОВЕРКА
В поселке спокойно. Только кое-где еще слышится тявкание собак.
Ночь. Почти всюду потушен свет. Редкие фонари на углах прямых улиц ярко освещают ажурные куски зелени, окружающей чистенькие нарядные домики. На улице Никитин взял себя в руки.
Зачем выскочил из дому? Женя осталась одна. Как больно ей сейчас и, наверное, страшно.
Никитин быстро направился к дому и у калитки встретил Женю. Что сказать ей сейчас? Как приступить к разговору, начинать который больно и опасно?
Женя ни о чем не спрашивала. Она взяла его об руку, прижалась к нему, и они медленно пошли вдоль тихой улицы, не говоря друг другу ни слова. В ее робкой ласке растворились мужество и решимость признаться во всем. Так захотелось продлить счастье этой неожиданной близости. Ведь если он скажет ей, все будет кончено. Она откажется от него, отойдет. Уйдет навсегда!.. Она чистая, светлая, она любит его, и любовь подсказывает ей, что ему тяжело, хочется все рассказать, но…
— Женя, ты не думай… я хотел сказать тебе…
— Не надо, Андрюша. Не надо сейчас! Я хочу, чтобы ты совсем-совсем успокоился, тогда ты придешь ко мне и скажешь все, что хочешь, придешь спокойный, с открытой душой. Скажешь без терзаний. Ты ведь придешь?
— Ты прочла?
— Да, я видела, я прочла и я очень счастлива, Андрей! Но мне страшно за тебя.
— Женя! — Никитин осмотрелся по сторонам. Ему показалось, что кто-то выглянул из-за угла и снова скрылся.
Женя взяла его руки, крепко сжала их своими маленькими руками и тихо проговорила:
— Иди… иди домой. Успокойся, не нервничай. Завтра утром я кивну тебе, милый, когда буду проходить через наладочный.
У щитка с сигнальными лампочками в кабинете Зорина было установлено дежурство. Утром, еще до прихода сотрудников филиала на работу, Титов и капитан Бобров уже сидели у пульта.
Прошло несколько дней с тех пор, как влияние Никитина на приборы обнаруживалось с помощью придуманной Титовым сигнализации. Такая проверка была необходима, но пока она не давала никаких результатов, не приближала ни на шаг к разрешению задачи. Капитан уже подумывал над чем-нибудь более действенным, как вдруг в сигнализации появились какие-то странности.