«Защита 240» (с илл.)
Шрифт:
— Что же здесь удивительного? — рассудительно ответил вместо Бродовского Резниченко. — На Земле тогда были более подходящие условия для развития — избыток пищи, теплее было.
— Теплее? — перебила Женя. — Теплый климат и хорошая почва и сейчас есть во многих местах земного шара, но это еще не ведет к образованию таких гигантов, какие существовали миллионы лет тому назад. Что же изменилось с тех пор?
— А я вам скажу. Изменилось самое существенное — состав атмосферы. Да, да, — горячо продолжала Лена, — я, кажется, поняла, в чем дело. В результате жизнедеятельности
— Браво, Лена! Ты становишься ярой последовательницей Бродовского!
— Как тебе не стыдно, Женя! — смутилась Белова. — Шумишь и сбиваешь меня. Я и так, кажется, наговорила кучу глупостей. Но знаете, друзья, мне как-то очень ясно представилось, что ведь действительно в то время за счет энергии электромагнитных колебаний, излучаемых Солнцем, в растениях гораздо успешнее могли синтезироваться стимуляторы роста.
— А теперь?
— Какая-то часть этих лучей и теперь проникает сквозь ионизированный слой, но уже меньшая. Растения приспособились к новым условиям, и формы их изменились.
— Правильно, Лена. Вот и нужно вновь дать растениям то количество излучения, которое они имели миллионы лет тому назад, и при помощи излучателей управлять развитием растений!
В понедельник утром капитан Бобров пришел в кабинет Зорина раньше Титова. Окна кабинета выходили на широкий двор института. В дальнем его конце виднелось приземистое серое помещение проходной. Из окна кабинета, таким образом, можно было наблюдать за всеми, кто входит в институт и кто влияет на работу прибора.
Без пятнадцати девять прибор начал подавать сигналы, и Бобров увидел, как из проходной вышел Никитин, направляясь к корпусу, в котором находился наладочный зал. Через несколько минут показалась Женя Белова и быстро прошла к тому же корпусу. Сигналы на щитке не появились. Белова перестала влиять на приборы!
За пять минут до начала рабочего дня сигнал показал появление Титова у проходной.
Титов влияет на приборы!
Капитан опустился на стул и недоуменно, но внимательно продолжал следить за щитком. Лампочка вспыхивала постоянно и равномерно, указывая на пребывание Никитина в наладочном. Но кроме нее, попеременно зажигались и другие, фиксируя путь Титова. Вот сигнал из излучательного зала, вот замигала лампочка в лаборатории номер три и теперь…
«Титов должен пройти через вестибюль второго этажа, — подумал капитан, пристально всматриваясь в щиток. — А если он направляется прямо сюда, то и через вестибюль третьего».
Замигала лампочка вестибюля второго этажа, третьего…
Оттуда по коридору шагов двадцать…
Дверь отворилась, в кабинет вошел Титов.
Поздоровавшись, он вынул из кармана письмо Никитина к Жене и протянул его капитану.
— Прочтите
Бобров несколько раз перечитал письмо Никитина.
— Да, Никитин так и не решился сказать «все», хотя, очевидно, и намеревался. Но вы знаете, Иван Алексеевич, письмо говорит больше, чем можно подумать, прочтя его. Оно разрешает загадку влияния Никитина на приборы.
— Что?
— Да, представьте себе. Больше того, сегодня же мы узнаем, чем именно Никитин вызывал это влияние.
— И для этого? — нетерпеливо спросил Титов.
— Для этого я очень попрошу вас, Иван Алексеевич, — любезно улыбнулся Бобров, — пройти к проходной, выйти за территорию института и тем же путем возвратиться сюда.
Титов никак не мог понять, зачем Боброву могло это понадобиться. Однако, взглянув в его задорно блестевшие глаза, догадался, что капитан придумал, очевидно, нечто очень важное.
Иван Алексеевич проделал маршрут, о котором его просил капитан, и через несколько минут снова предстал перед Бобровым.
— Иван Алексеевич! — восторженно встретил его Бобров. — Все в порядке не мигают!
— Кто не мигает?
— Лампочки. Лампочки, Иван Алексеевич! Прекрасно, прекрасно! Ваши приборы просто чудо как хороши! Сядем. Я вам расскажу, как мы проведем основную проверку.
К приходу Зорина капитан и Титов уже выработали согласованный план проверки и тотчас же рассказали о нем директору.
Зорин нашел, что это стоит сделать, и распорядился вызвать к себе Никитина.
Капитан Бобров вышел из кабинета спустя несколько минут появился Никитин.
— Я поставил здесь опыт, — указал академик на смонтированные на лабораторном столе приборы, — но не имею сейчас возможности делать записи. Попрошу вас помочь мне. У вас есть с собой какая-нибудь записная книжечка, блокнот или что-нибудь в этом роде?
— Да, Викентий Александрович, — Никитин пощупал боковой карман, блокнот при мне.
— Вот и хорошо. Расчертите в нем таблички и через каждые две минуты записывайте показания. Отмечайте в них время, температуру в зоне прорастания и показания прибора.
Никитин сел к лабораторному столу, вынул свой блокнот, аккуратно разграфил таблички и, внимательно наблюдая за показаниями приборов, начал записи. Зорин устроился за столом напротив, приготовляя препараты для следующего опыта. Титов сидел у письменного стола, углубившись в объемистый том отчетов института.
Минут через десять зазвонил телефон.
— Да, Зорин слушает… В наладочном? Хорошо. Я сейчас пришлю. — Зорин положил трубку и обратился к Никитину. — Вам придется оторваться от записей. Ничего не поделаешь, — нужно срочно пройти в наладочный и проверить установку второго магнетрона.
— А опыт как же? Опыт прервать, Викентий Александрович? — спросил Никитин, указывая на приборы.
— Нет, нет, опыт прерывать нельзя, я отложу пока препараты и буду сам вести записи. Оставьте мне, пожалуйста, ваш блокнотик.