Затаив дыхание
Шрифт:
А?
Он даст пьесе прежнее, отвергнутое, название — «Эхо». По-эстонски «Кайя». Безмолвное подношение.
Иногда Милли приезжает домой, когда он работает; в этих случаях она сразу уходит из комнаты. Если Джек потом спрашивает, почему она ушла, Милли отвечает: «Я ощущала присутствие Музы. Едва я преступаю порог, как она начинает ревновать». Слово «муза» Милли произносит так, что в нем всегда слышится заглавная буква.
На самом деле это обычно означает, что работа у него идет успешно. Милли редко ошибается. Все его существо испытывает огромное напряжение, когда один крохотный элемент сцепляется с другим, и постепенно возникает широкая панорама.
В глубине души он опасается, что муза, за последние шесть лет воплотившаяся в Кайе, сама может стать помехой. Музы бывают очень опасны.
Когда жена заговаривает про ревность музы, ему хочется сказать: «Моя муза — ты, Милли», но он ни разу этого не произнес. Ведь это неправда, избитая фраза, не более. Которая может привести к тяжелым последствиям. А он превыше всего страшится банальности. Едва заподозрив, что какая-нибудь музыкальная строка существует лишь в двух измерениях, он ее немедленно вымарывает. Двухмерное — всегда плоско, избито. Все вокруг так и норовит навязать тебе шаблонность, которая составляет 99 процентов слов, что произносит человек. А вот белые облака не шаблонны, они постоянно меняются, принимая все новые, удивительные формы.
Позвонила Милли. В фитнес-клубе она встретила Дебору Уиллеттс-Нанда — помнишь ее? — и они присели перекусить.
Чувствуя себя всеми покинутым, Джек бросил работу и без толку бродил по дому, надеясь, что позвонит Говард и ему самому не придется брать трубку и набирать номер приятеля. Потом вышел прогуляться по Хиту, не встретил ни единого знакомого и направился обратно домой.
По дороге он заглянул в букинистический магазин на Фласк-уок. Внимательно осмотрел корешки книг на переполненных стеллажах, но не вытянул из тесных рядов ни единой. Такие темные, похожие на катакомбы места, столь редкие в наши дни, видятся ему метафорой его собственного сознания, и этот образ почему-то поднимает настроение. Эхо. Все вокруг — эхо. Год назад Джеку заказали положить на музыку небольшую поэму Джона Фуллера. Произведение предназначалось для хора Модлин-колледжа; Джек даже специально поехал в Оксфорд и зашел в церковь проверить акустику. Она оказалась почти идеальной; тем не менее он приложил немало усилий, чтобы звук в его сочинении взмывал ввысь и, обратившись в эхо, там и зависал. Фуллер был очень доволен, Радио-3 передало хорал в прямом эфире, а Джек подумал, что сочинение музыки не стоит числить профессией. Та же мысль осенила его в молодости, когда он участвовал в Мюнхенском конкурсе молодых исполнителей и завоевал премию имени Эрнста фон Сименса. Теперь эта мысль посещает его лишь изредка.
На музыкальной полке ничего интересного не нашлось. Зато он углядел потрепанный экземпляр «Травы на Пикадилли» Ноэл Стритфилд [64] , датированный 1947 годом и принадлежавший некой Элси Краудерс. Джек вспомнил, как тринадцатилетним мальчишкой сиживал в укромном уголке городской библиотеки Хейса, зачитываясь книгами Стритфилд. Совсем как взрослый. Ему пришлось напомнить себе, что он уже и есть взрослый. Вчера стукнуло двенадцать лет как он женат, а завтракает он не где-нибудь, а в «зимнем саду», который они с Милли задумали и пристроили к своему великолепному, очень стильному жилищу.
64
Мэри Ноэл Стритфилд (1895–1986) — английская писательница, автор популярных детских книг.
Вот она, его резиденция, мечта каждого риэлтора. Вот и ключ. Стало быть, это его дом.
— Все хорошо, сосед?
— Все отлично, Эдвард.
— А я приступаю к ремонту самой большой спальни с ванной.
— Молодец!
И Джек поспешно скрылся в доме, оставив Эдварда Кокрина разгружать багажник «крайслера». В голове всплыл слоган из рекламы соседской машины: «У нее внутри твой ребенок. Она так соблазнительна. Ничуть не хуже жены». Милли даже подумывала подать на компанию «Крайслер» в суд за дискредитацию женщин. Толстокожий Эдвард тогда от души посмеялся над ее затеей, однако теперь авто возит лишь его одного. Суровое возмездие. До чего жалок тот, кому машинакажется соблазнительной. Если только речь не идет о «бугатти» 31А 1923 года.
Милли уже вернулась из фитнес-клуба; после сауны и плавания она разрумянилась, от нее пахло эвкалиптом. В спорт-центре ей рассказали жуткий случай: на стене сауны одной стокгольмской гостиницы висят гигантские песочные часы, но работают они лишь под определенным углом. Японского туриста никто об этом не предупредил, он послушно просидел в сауне час; позже его обнаружили мертвым — скончался от обезвоживания.
— Вот что бывает с теми, для кого время важнее удовольствия, — заметил Джек, заваривая крепкий кофе; кофейный аромат плыл по дому.
— История, в общем-то, страшная и в то же время смешная. Его наверняка предупредили, что, когда нижняя часть часов заполнится песком, в сауне оставаться нельзя. Видимо, японец попался редкостно тупой.
Кофе неспешно капал сквозь фильтр в кофейник.
— Мне нравится сама идея: погибнуть от песочных часов, — сказал Джек. — Словно навязшая в зубах метафора вдруг обретает буквальное значение.
— Зачем ты опять достал «Анну Каренину»? Ты вроде бы ее однажды уже осилил.
— Верно.
— Смотри, том прямо-таки на ладан дышит. Страницы выпадают пачками.
— Знаю. Это постмодернистское издание.
— Выбрось его. Я тебе на днях новенькое куплю.
Джек взял книгу у нее из рук.
— Оставь, — сказал он, — она уже не распадается. Я ее подклеил. Главное, она мне нужна.
— Для чего?
— Для вдохновения. Нужна, и всё тут. Может быть, получится то, что не вышло у Бриттена.
— Я днем уйду ненадолго. Этот жалкий пучочек укропа ты принес? После того как дашь волю своему извращению, смотри, не забудь убрать за собой.
Джек рассмеялся.
— Кстати, я ведь забыл купить чаю «лапсанг».
— Забыл! Ты об этом даже и не думал, — укорила Милли. — Distrait [65] , как всегда. В ту минуту ты был distrait.
— Стоило ли ходить в сауну? А вдруг вчера у нас… ну, понимаешь, все-таки получилось?..
— О Боже, — простонала Милли.
— Кстати, как ты себя чувствуешь?
— Ну, почему я такая дура? На самом деле я даже не уверена, что мне эта сауна нужна. Понимаешь?
65
Рассеян (франц.).
Джек пожал плечами.
— А в общем, какая разница? Срок-то ничтожный.
Они пили кофе в зимнем саду; Милли все же съела круассан. Она всячески блюла свою стройную фигуру, и посещение сауны до завтрака имело ту же цель. Джек не стал ей напоминать, что завтракает она уже второй раз.
Такова жизнь богачей. Ничто не подталкивает их к самоограничению, кроме чувства вины, а оно у них не слишком назойливо.
— Нет, она живет совсем рядом с дорогой. Практически на обочине. А что?