Затаившийся у порога
Шрифт:
Хейзел и Соня переглянулись.
– Как странно, - сказала Соня.
И Хейзел добавила:
– Но он просто оставил письмо? Никто не стучал в дверь, чтобы поговорить с тобой?
– Нет. Просто оставил письмо и деньги в моём ящике и ушёл. Ни имени в письме, ни хрена.
– И этот человек сказал, что шкатулки нужны "друзьям Генри"? - Соня попросила разъяснений.
– М-м-м...
– Клуб геммологов, - вспомнила Хейзел из их вчерашнего разговора. - Разве это не то, что ты сказал?
– Э-э-э...
–
– Да, но они с Фрэнком - профессора геометрии, Соня, - заметила Хейзел. - Огранённые драгоценные камни покрыты гранями, состоящими из геометрических конфигураций, точно так же, как драгоценный камень, который Генри назвал "Сияющим Трапецоэдром", - карие глаза снова умоляли Горация. - А Генри сказал, что в шкатулке хранится драгоценный камень, верно?
– Кристалл, - сказал он. Гораций забрал шкатулку у Сони. - Я не вижу во всём этом особого смысла. Шкатулка - это просто увлечение, он хочет специальную витрину для каждого кристалла. Я не смею задавать вопросов насчёт вещей, которых я не знаю. Я просто делаю свою работу.
– Это настоящая загадка, - сказала Соня.
"Да, - подумала Хейзел. - Это не мог быть ФРЭНК, человек, который оставил письмо. Сейчас он в горах, в каком-то нелепом доме, - мысли Хейзел остановились. - Или это он?"
Соня немного неловко встала и протянула свою сумочку Хейзел.
– Гораций, ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной?
– Пожалуйста, конечно, - Гораций провёл её в тесный холл. - Извини, что в ней так мало места.
– Всё хорошо, спасибо.
Узкая дверь щёлкнула.
"По крайней мере, лучше, чем в нашем туалете, - размышляла Хейзел. - Или во дворе".
– По крайней мере, поздравляю с новым заказом.
– Спасибо большое. Очень много денег кто-то оставил в моём почтовом ящике. Хочешь увидеть остальные?
Хейзел последовала за ним в его маленькую мастерскую. Воздух был теплее здесь, от печи. На подносе стояли ещё пять только что обожжённых шкатулок. Гораций показал ей свою технику, подняв пластиковую версию шкатулки - "форму, вывернутую наизнанку", как он это назвал, и объяснил, как он сначала смазывает пластиковую шкатулку маслом, затем наносит вокруг неё глину, после чего прижимает заранее приготовленные формы, пластиковые карточки-шаблоны с каждой стороны и на крышке; это вдавливало последовательности глифов прямо в поверхность глины. Затем вывернутую наизнанку форму он вынимал, и глиняную оболочку обжигал в печи.
– Довольно трудоёмко, - заметила Хейзел.
– Новым были только формы и шаблоны. Как только я сделал их правильно, остальное несложно. На самом деле довольно весело.
Хейзел внимательнее посмотрела на пять новых шкатулок и была поражена точностью каждой из них. Тем не менее, несколько раз её глаза скользили по промежности Горация - его упакованной промежности - и она обнаружила, что теперь её гораздо меньше интересовала его сексуальная одарённость. Сознание того, что она скоро займётся любовью с Соней, казалось, очистило её разум от всей грязи, от всех этих фетишей, парафилий, извращений и мерзостей.
"Соня - моё лекарство..."
Идея сексуальной возни с этой горой мускулов по имени Гораций или с любым другим мужчиной, если уж на то пошло, казалась такой же скучной, как раскладывание пасьянса.
В этот момент она услышала приглушённый звонок мобильного телефона, но не её, а Сони. Она вытащила его из сумочки подруги, увидела, что это звонит Фрэнк, и сказала:
– Извини, Гораций, я на минутку.
– Конечно.
– Привет, Фрэнк, это Хейзел, - ответила она, возвращаясь в гостиную. - Соня в ванной...
– Слава богу, - пришёл странный ответ Фрэнка.
Хейзел нахмурилась.
– Во сколько сегодня вечером ты вернёшься?
– М-м-м... В этом и загвоздка. Я нашёл здесь больше работ Генри - они завораживают, так что...
– Фрэнк, - задумалась она. - Ответь на вопрос. Во сколько сегодня вечером ты вернёшься?
Статическая пауза.
– Этого не будет сегодня, Хейзел. Может быть, завтра днём, но я даже этого не могу гарантировать. Здесь так много важных данных.
– Это дерьмо, Фрэнк! - почти закричала она. - Соня и так достаточно взбешена. Если ты не вернёшь свою задницу обратно в хижину сегодня вечером, у тебя может больше не быть невесты.
– Слушай, слушай, - в его голосе звучало отчаяние, но восхищение. - Заставь её понять. Это важно для меня...
– Звучит как кусок дерьма! Она думает, что с тобой наверху есть ещё одна женщина!
– Ради бога, это смешно.
Он запыхался, когда говорил?
– Соня иногда может выйти из-под контроля, так что мне нужно, чтобы ты оказала мне большую услугу...
Зубы Хейзел заскрипели.
– Не заставляй меня быть посредником, Фрэнк!
– Просто скажи ей, пожалуйста. Если я позвоню ей по телефону, она взорвётся. Так что, пожалуйста, Хейзел, просто скажи ей, что...
– Фрэнк! Будь мужчиной и поговори с ней сам. Она в ванной, подожди секунду, я дам ей трубку.
– Нет, нет, это очень важно. Я читал все записи Генри, которые он припрятал здесь, в доме. Я думаю... я думаю, что он ошибается. Я думаю, что теория действительно может работать.
– Мне плевать на теорию, Фрэнк, - отрезала Хейзел, но тут же заметила, как Гораций поднял бровь в другой комнате. Она поспешила в маленькую ванную. - Сейчас передаю телефон Соне в ванной. Ты скажешь ей...
– Нет. Скажи ей от меня. Скажи ей, что мой мобильный телефон разрядился, пока мы разговаривали.