Затерянные в Полынье
Шрифт:
– С кем теперь сердцем моя жена? – Голос принадлежал доктору Мендлеву. А вот это что-то новенькое. До сих пор страдает по беглянке?
– Полюбит ли меня когда-нибудь Валерия? – Нечего и говорить, кто это произнес. Откровенность учителя вызвала у меня удивление. Он становился горяч, а не теплохладен.
– Хочу в Москву. Там – все. Ну когда, наконец, отсюда уеду? – проворковала Жанночка. Вот, значит, какой у нее предел мечтаний. Слоняться по ночным клубам в столице.
– Что, в конце концов, будет с поселком? – спросил Горемыжный, вздыхая после каждого слова, как астматик. Опомнился, фашистский староста, когда уже все профукал, предал и продал! Уж спросил бы тогда: что станет вообще с Россией?
– Спокойнее, господа, по порядку! – отозвался Дрынов. – Вы же не на птичьем базаре. Аспарий может покинуть нас.
Я подумал, что, наверное, Марков и Григорий уже подошли к дому и наш бравый капитан возится с замком в дверях. Справа от меня сидел Горемыжный, слева – Мендлев, и я толкнул доктора ногой, напоминая о нашем уговоре. Тот опомнился и обратился к Дрынову:
– Викентий Львович, пусть Аспарий свяжется с духом одного умершего человека, – попросил он.
– Какого? – насторожился тот.
– Он жил здесь, в Полынье.
– Не надо, – ответил за главного спирита пекарь.
– Надо, – отрезал я. – И потушим свет, как в прошлый раз.
– Как угодно, – вяло согласился Дрынов, взглянув на Жанну.
Та быстро встала и, обойдя комнату, погасила свечи. Комната погрузилась в полную темноту, а Жанна на ощупь добралась до своего стула. Я достал из кармана прибор ночного видения и посмотрел на собравшихся. В инфракрасном свете они и сами выглядели как духи, слетевшиеся на тайную конференцию. Решив немного похулиганить ради разнообразия, я встал, зашел сзади к Горемыжному и замогильным голосом зашептал в ухо:
– Пошто трость убиенного Арсения Прохоровича скрал, старый козлище? Сознавайся…
– Я. я… бесхозная вещь-то… просто поносить взял, – отшатнулся староста. Не желая, чтобы его хватил кондратий, я вернулся на свое место. Вот и прояснился один из мелких вопросов.
– Илья Ильич, чего вы там булькаете? – спросил пекарь.
– Да, не мешайте сосредоточиваться, – добавил Дрынов.
– Это Аспарий, он только что говорил со мной, – чуть не плача, пояснил Горемыжный.
– Не врите, дух древнего перса может общаться исключительно со мной, – гневливо и назидательно возразил главный спирит. – И то посредством мистического блюдца. Итак, доктор, мы слушаем вас.
– Вопрос тот же: пусть Аспарий свяжется с духом убитого здесь человека, известного нам под именем Мишки-Стрельца.
Блюдце торопливо звякнуло два раза. Я посмотрел через свою трубку на Дрынова. Он явно нервничал. Раструбов откинулся на спинку кресла, словно ему как-то полегчало. Остальные сидели в тех же позах.
– Это означает – нет, – произнес спирит. – Дух Стрельца сейчас находится в низшем астрале, где нет связи.
– Неправда, – возразил я. – Связь есть. Может быть, даже мобильная. Более того, я слышу, как дух Стрельца поднимается сейчас к нам по лестнице.
– Нет и нет! – совсем взвился Дрынов. – Как вы можете это слышать, молодой человек?
– Я обладаю высшими астрально-кармическими возможностями, как и мой дед, – заявил я. – Я, например, даже вижу, как вы сунули руку в карман. Не надо ничего доставать, Викентий Львович. Особенно нож.
Взгляд Дрынова стал растерянно блуждать по комнате, словно в кромешной темноте он искал пути к отступлению. А я понял, что моя догадка подтверждается.
– Дух Стрельца стоит сейчас за дверью, – громко продолжил я, рассчитывая на то, что Марков слышит мои слова. – Сейчас он откроет ее и войдет к нам.
– Включите свет! – резко выкрикнул Дрынов.
Но в это время дверь скрипнула и отворилась. На пороге зыбко замаячила небольшая фигура в белом, с мертвенным, будто фосфоресцирующим лицом. И почти все за столом издали сдавленный, испуганный крик. Но больше всего меня интересовал Дрынов, который стал медленно подниматься со стула. Глаза его расширились от ужаса.
– Опуститесь на место, – произнес я, и заклинатель духов послушно выполнил мое указание. Фигура в белом плавно выдвинулась на середину комнаты.
– Спрашивайте… – загробным голосом проговорил Марков. В его густо набеленное лицо и белые одеяния Милена добавила фосфор. «Из него получился бы неплохой артист!» – подумал я. Горемыжный снова стал впадать в полубессознательный транс, Монк бормотал какие-то свои заклинания, и только учитель Кох с каменной решимостью всматривался в явившийся дух. Я увидел, как рука пекаря тянется к лежащему на блюдце черепу. Доктор не был посвящен в эту часть моего плана и потому также взирал на Маркова с немалым изумлением. А Жанна попросту закрыла лицо ладонями.
– Мы благодарны тебе, Аспарий, что ты привел к нам дух Стрельца, – вновь взял я на себя управление спектаклем. – А теперь хочу спросить у него самого: где твой погубитель?
– Он здесь, – печально откликнулся Марков.
– А убийца несчастной девочки?
– Он также тут.
– Дух Стрельца, можешь ли ты сам назвать нам имена убийц?
В это время пущенный пекарем череп пролетел мимо головы Маркова. Тот даже не шевельнулся. А я соскочил с кресла и врезал что есть силы Раструбову по затылку. Он обмяк, а я остался стоять.
– Их имена? – повторил я. – Мы требуем!
– Их назовет ангел смерти, поднимающийся из ада! – железным голосом отчеканил Марков. – Он идет сюда, чтобы покарать убийц!
Все присутствующие были парализованы ужасом. Мы стали различать тяжелые шаги, доносящиеся из коридора. Они приближались, медленно и неумолимо, словно к нам двигалась статуя Командора.
– Он покарает убийц! – повторил Марков. – Он уже рядом. Он здесь.
Чугунные шаги замерли за дверью.
– Не-е-ет!! – заорал вдруг Дрынов нечеловеческим голосом. – Я убийца! Я!.. – И он метнулся к окну, выбил всем телом стекло и вместе с сорванной шторой вывалился наружу. Теперь закричали все. А очухавшийся пекарь подскочил к двери, распахнул ее и без чувств рухнул на пол. Лунный свет проник в комнату, и надобность в моем приборе отпала. Я увидел, как Марков повторил за Дрыновым его трюк, точно так же выпрыгнув из окна. Ну, ему-то не привыкать. Спортсмен.