Затерянный храм
Шрифт:
– Колют друг друга, метая стремительно медные копья… Вы помните строчки из «Илиады», записанные в тетради Пембертона?
– Вы говорили, что это отрывок из описания кузницы Гефеста.
– Да? – Рид, похоже, удивился. – А, ну конечно. Точнее сказать, здесь описывается предмет, который кует Гефест в своей мастерской. Вы знаете, что такое экфрасис?
– Нет.
– Экфрасис – это место в стихотворном произведении, где поэт прерывает повествование, чтобы дать длинное, подробное описание какого-либо ценного предмета, обычно оружия или доспехов.
– Другими словами, делает лирическое отступление, – вставил Мьюр.
– Относительно сюжета – может быть, но это неотъемлемая часть поэтического произведения. Наиболее живописные отрывки во всех произведениях Гомера – именно экфрасисы. А самые длинные, самые величественные из них имеют местом действия здешние места: Лемнос, кузницу Гефеста. Он кует щит, украшенный невообразимо затейливым узором. Там изображается целый мир – сцены повседневной жизни, эпизоды войны. Нечто среднее между картиной Брейгеля и ковром из Байё. [25] Мужчины и женщины в городах пляшут и пируют, а законники и политики дискутируют на форуме. В полях показана смена времен года – урожай скашивают и убирают, давят виноград на вино. Пастухи гонят овец на пастбище. Армии выступают в поход, начинаются войны. Все это было изображено на щите.
25
Уникальный ковер, вышитый по приказу королевы Матильды (супруги Вильгельма I Завоевателя) в XI веке, шириной 50 см и длиной 70,3 м. Изображает в 58 сценах историю нормандских побед вплоть до битвы при Гастингсе. Хранится в музее г. Байё, Франция. (Прим. перев.)
Грант слушал Рида и, казалось, плыл куда-то, оторвавшись от реальности. Луч фонарика прыгал по фризу, перескакивая со сцены на сцену, и каждая выступала из темноты не больше чем на долю секунды. Картины сливались одна с другой, словно кадры кинофильма, создавая панораму целого мира. Пляшущие юноши и гибкие девушки, изображенные так мастерски, что казалось, будто они покачиваются в дрожащем свете фонарика. Быки тащат плуги по полям, а из бороздок поднимаются ростки, и пахари, вооружившись на сей раз серпами, срезают их и связывают в снопы. Колонна людей, извиваясь, тянется к далеким холмам, где расположен большой город, и под стенами его бьются две армии. Под густолистым дубом безмятежно лежит, подобрав под себя ноги, могучий бык, женщины украшают его рога лентами, а мужчины точат ножи.
Луч фонарика прекратил свой танец и замер – Рид закончил говорить. Кино остановилось, и в пещере опять все стихло.
– А я думал, это сказка, – наконец вымолвил Грант.
– И я думал то же самое. Но так… – Рид говорил осторожно, пробуя каждое слово, будто сомневаясь, что оно может выдержать вес невысказанных идей. – Так описывает Гомер. И так оно все изображено.
– На щите?
– На щите Ахилла. – Рид с восторгом произнес имя героя. – Пожалуй, это верно. В бронзовом веке железо было очень редким металлом и стоило в сорок раз дороже серебра. Найти кусок размером с этот метеорит – это все равно что найти алмаз размером с «Кохинор». Из такого железа не стали бы делать карманные ножики и топоры. Из него сделали бы что-то необычайное, достойное войти в легенды, о чем поэты будут петь не одно поколение, что не исчезнет и три тысячи лет спустя.
Рид прислонился к алтарю. Украшения в виде закругленных каменных рогов охватили его, словно крылья.
– И где мы будем его искать? – спросил Грант.
Глава тринадцатая
– Чтобы понять, о чем идет речь, вы должны кое-что себе представить. – Рид снова посветил фонариком на фриз – туда, где под стенами города стояла каменная армия. – В Трою отправились самые лучшие представители своего времени. Менелай, царь Спарты, – это его женой была Елена Троянская. Агамемнон, царь Микен. Одиссей, гений стратегии, и Аякс, сильный как бык. Но самым великим был человек, без которого греки никак не могли обойтись, – Ахилл. Широко распространено мнение, будто в «Илиаде» полностью рассказана история Троянской войны – тысяча кораблей, десятилетняя осада, смерть Ахилла и, наконец, захват и разграбление города. – Рид поджал губы, напустив на себя усталый вид человека, который всю жизнь вел войну с невежеством. – На самом же деле «Илиада» описывает примерно две недели этой войны из последнего года осады. Агамемнон и Ахилл выбывают во время схватки за добычу: на сей раз это была рабыня, и Ахилл в гневе уходит – пусть, мол, греческая армия попробует без меня справиться. Оказывается, армия справляется не очень хорошо – троянцы под предводительством Гектора, сына царя, воспользовались капризом Ахилла и почти разбили греков. Ахилл отказывается что-либо делать, и его друг Патрокл, надев доспехи Ахилла, выходит на битву. Все думают, что это Ахилл, события принимают другой оборот, и для греков все идет прекрасно до тех пор, пока не появляется Гектор и не рассеивает заблуждение, убив Патрокла и забрав доспехи себе. – Луч фонарика метнулся по стене пещеры к следующей панели. На ней армии стояли по берегам большой реки, бросая через нее друг в друга копья, а за их спинами колесницы штурмовали укрепления. – Ахилл оказывается в затруднении. Он очень хочет поквитаться с Гектором, но у него нет доспехов. Тогда его мать, морская нимфа Фетида, приходит в кузницу Гефеста на Лемносе и просит сделать новые доспехи и оружие. Щит, несомненно, был самым важным предметом, но имелись еще и наголенники, нагрудник и шлем. Ахилл, должным образом экипированный, находит Гектора на поле боя, бьется с ним один на один и убивает его. Потом кладет тело на свою колесницу и возит по городу, пока царь Трои Приам, отец Гектора, не приходит к шатру Ахилла молить, чтобы ему отдали тело сына. Тут истории конец, а кто слушал – молодец. И стали они жить-поживать… Недолго, правда, и далеко не все.
– А я думал, Ахилла убили отравленной стрелой в пятку.
– Вообще, – заметил Рид, – это распространенное заблуждение. Ахиллесова пята – это миф.
– Это все – один сплошной миф, – раздраженно вставил Мьюр.
Рид рассердился:
– Я к чему веду? Я вам пытаюсь сказать, что пята Ахилла не есть часть первоначальной легенды. В самых ранних источниках нет никаких указаний, что он был поражен в пятку или что у него там было особо уязвимое место. В письменных сообщениях вы не найдете об этом ни слова – до первого века нашей эры, то есть лет через семьсот – восемьсот после Гомера. У Гомера нет истории о смерти Ахилла. «Илиада» заканчивается раньше, чем он умирает, а в «Одиссее» действие начинается некоторое время спустя.
– Ну если не Гомер, тогда кто же об этом рассказал?
Рид подался вперед:
– К концу классического периода Гомер стал главным столпом греческой цивилизации. Его поэмы были словно слитые воедино Библия, Шекспир и легенды о короле Артуре. Но Гомер ничего не придумывал – он адаптировал для своей поэзии бытовавшие легенды. Устные рассказы и народные предания, мифы и легенды о Трое уже существовали, повторяя друг друга и противореча друг другу. Сначала интерпретация Гомера была лишь одной из многих. Постепенно она стала самой популярной, а затем и официальной. Такова была сила его поэтического слова. Но ведь и остальные версии остались, иначе в поэмах Гомера никакого смысла бы не было. Существовало немало и других поэтов, писателей, драматургов, избравших своей темой Троянскую войну: Софокл, Эсхил, Вергилий, не говоря уже про Шекспира, Теннисона, Чосера… Этот список практически бесконечен, потому что его продолжают и по сей день, хотя прошло уже более двух с половиной тысяч лет с тех пор, как Гомер взялся за перо.
– Так что же случилось с Ахиллом?
– Традиционно считается, что его убил Парис, может быть выстрелив из лука ему в ногу во время битвы у ворот Трои. Согласно краткому изложению истории в «Одиссее», греки сожгли его тело и похоронили пепел в золотой урне где-то у входа в Дарданеллы.
Холм большой и прекрасный насыпали мы над костями, —Все мы, могучее войско ахейских сынов копьеборных, —Над Геллеспонтом широким, на мысе, вдающемся в море,Так, чтобы издали с моря все люди могли его видеть,Все – и живущие ныне, и те, кто позднее родится. [26]26
Гомер. Одиссея. Перевод В. Вересаева. (Прим. перев.)
Грант взглянул на профессора:
– Это правда? И могила все еще там?
– На берегах Босфора много могильных курганов, – ответила Марина. – Археологи занимались там раскопками, но ни разу не нашли ничего стоящего. Щита точно не было.
– И потом, – добавил Рид, – кремация характерна для железного века. Микенцы в Трое хоронили своих мертвых в могилах. В поэме – явный анахронизм.
Мьюр поднялся.
– Анахронизм? Черт возьми, это все один сплошной дурацкий анахронизм. Мы пытаемся найти вещь государственного значения, а вы меня тут кормите сказочками да рассказами о привидениях, придуманными три тысячи лет назад. Какое это, черт возьми, имеет значение, был ли Ахилл застрелен в пятку или в голову и сожгли его после этого или похоронили? Ведь его не существовало!
– Кто-то же существовал, – упрямо ответил Рид. – Может быть, его звали не Ахилл, и его пятка, скорее всего, была не более уязвима, чем все остальные части тела, и я сомневаюсь, что его мать была морской нимфой, но кто-то точно существовал. Если кузнецы на Лемносе выковали такой щит, кто-то его взял. Человек необычный, достойный пользоваться бесценным, священным доспехом. Человек, о котором слагали легенды, пусть даже со временем эти легенды все исказили и перепутали. Но этот человек оставил заметный след в истории.