Затмение: Полутень
Шрифт:
— Ой, Колония! Я туда хотела!
— Ты про неё всё знаешь?
Девочка порывисто закивала.
— Это такой дом в космосе, но он крупнее Мерино. Он там плавает! — Она ткнула пальчиком в небеса. — Там живут тысячи людей. Там есть деревья и вообще всё, прямо в космосе! Колония запечатана, чтобы воздух не убегал, и всё перерабатывает. А Новые Советы... остановили...
— Заблокировали её.
— Да, устроили космическую блокаду, и людям внутри не хватает еды.
— Да. Когда мы отвоюем Колонию у фашистов, сможем тебя туда отвезти.
Если мы отвоюем Колонию, должен был бы сказать Смок. Но при девочке он этого не
— Значит, вот какая у тебя работа? Отвоёвывать Колонию?
— Угу. И ещё я помогаю очистить Европу от некоторых людей. Над этим работаю не только я, а и множество других людей: мы хотим вернуть Европу её народам. Второй Альянс плетёт планы и насаждает там марионеточных политиков, поэтому народы Европы думают, будто выбирают себе лидеров сами, а в действительности всеми этими лидерами вертит BA. ВА провоцирует людей на фашизм. Они голодны, разгневаны и стремятся к порядку. Фашисты обещают им еду и порядок. Люди думают, что хотят фашизма. Но они не знают, что это в действительности будут означать. У них отнимут всю свободу, кроме свободы ненавидеть своих соседей.
— А как ты сражаешься с ними?
— Есть Новое Сопротивление. НС. Мы сражаемся с ними силой оружия и информации.
— Оружия? — Она посмотрела на него. — Ты? Ты собираешься воевать с ними оружием?
Он погладил её по плечам.
— Нет. Не я. Я орудую словами и идеями. Я плохо стреляю. Люди вроде Стейнфельда и Остроглаза управляются с оружием, стратегией и тактикой лучше моего.
— Стен-фельд. Остро-глаз.
— Они возглавляют наши отряды городской герильи... герильи, а не...
— Я знаю, чем герилья отличается от гориллы. — Девочка шутливо выкатила глаза. — У нас тут бывали герильеры.
Он улыбнулся.
— Тогда ещё раз прости меня. Давай вернёмся домой и чего-нибудь выпьем. Пить хочется.
— Ага.
Они развернулись и пошли от океана в сторону посёлка НС.
— Остроглаз, — повторила девочка уже на выходе с пляжа на шоссе, — что за глупое имечко.
Смок расхохотался.
— И то правда. Остроглаз американец, и на самом деле его звать Дэн Торренс. Сдаётся мне, кличка его нынче несколько тяготит.
— Ещё бы не.
— Но ты не думай, он хороший. Он не считает себя лучше других и полностью посвятил себя делу Сопротивления. Потому что видел, как обращались фашисты с некоторыми людьми, и он понимает, какое будущее они могут нам принести.
— А зачем люди становятся фашистами?
— В определённых обстоятельствах почти любой человек может превратиться в фашиста. Если его как следует напугать. Понимаешь ли, многие люди проживают свои жизни, подобно лунатикам. Они думают, что бодрствуют, а на самом деле блуждают во сне. Сомнамбул легко направлять в нужную сторону. Поэтому нам так тяжело приходится на войне с фашизмом. Фашизм никогда не отступает окончательно.
• 01 •
Альпы, Юго-Восточная Франция
Три грузовичка были грязно-оливковыми, а рассвет — льдистым, голубоватым. В кратерах на двухполосной извилистой дороге через Французские Альпы ещё залегали густые чёрные тени. Стально-серое небо на востоке, между снежными вершинами, приобретало синевато-белый оттенок, но грубую текстуру западных склонов продолжала подчёркивать уходящая ночь, и сияние зари окружало силуэты горных вершин подобием затменной короны.
В передовом грузовичке сидел с дробовиком Дэн Торренс по прозвищу Остроглаз: двадцатифунтовый ближнебойный короткоствольник
Дэн Торренс устал. Он устал во всех смыслах: устал храбриться, устал переносить боль, устал физически, ментально, эмоционально. Он чуть опустил стекло со своей стороны кабины, позволяя холодному воздуху омыть лицо и немного оживить мысли. Он не мог позволить себе сна, потому что тут был Стейнфельд, которому сон вроде бы вообще не требовался, Стейнфельд, который никогда не показывал своей усталости иначе, нежели периодическими приступами насупленной неразговорчивости. В трёх грузовичках ехало сорок четыре человека. Они направлялись на юго-восток, в Северную Италию, и следовали этим курсом уже почти четыре дня. Через двенадцать часов им предстояла встреча с остальными бойцами французского НС.
Но вполне вероятно, что большая часть бойцов французского Нового Сопротивления на месте встречи не появится. В большинстве своём они, вероятно, уже мертвы или заточены в «лагеря предварительного заключения» Второго Альянса. Двести человек погибли при прорыве через блокаду Парижа. Они отдали жизни, чтобы Стейнфельд вырвался на свободу. И, скорее всего, именно это сейчас не давало Стейнфельду спать.
В конце концов, и сам Торренс потерял в Париже троих самых близких друзей. Рикенгарпа, Юкё и Дженсена [2] . Убиты фашистами или раздавлены егернаутами, как маленькие зверьки — кованым ботинком.
2
В первом романе трилогии этот персонаж назван Дженкинсом. Причина расхождения неясна.
Но он нашёл Клэр. Они повстречались в военном хаосе Парижа.
Теперь девушка свернулась в кузове грузовика: вероятно, спит рядом с Кармен, Уиллоу, Бонхэмом и остальными. Клэр была невысокая, хрупкая на вид. В Париже она убила семерых врагов, в том числе одного — зарезала ножом.
Торренсу захотелось перелезть в кузов и свернуться рядом с ней, не дать остаткам её человеческого тепла ускользнуть в горную тень.
Но он продолжал неподвижно сидеть в неудобной позе на пассажирском сиденье, уставясь слезящимися глазами в заляпанное грязью ветровое стекло. Он чувствовал, как у него судорожно дёргаются от усталости глазные яблоки, а спина ноет от многочасового сидения в грузовике.