Затмение
Шрифт:
Бонни что-то сказала из кухни, но я так и не расслышал, что именно, потому что раздался звон бьющегося стекла. Десятки щупалец - я буду называть их так - ворвались в комнату, петляя, извиваясь и дергаясь, как сорванные высоковольтные линии. Все произошло быстро, со смертоносной скоростью. Было похоже на прорастание корней дерева в ускоренном режиме - щупальца, врывались в комнату, пока полностью её не заполнили. У основания они были толщиной с моё бедро постепенно сужаясь чуть ли не до иголки. Они бешено крушили все вокруг, переворачивая диван и подбрасывая кресло-качалку в воздух. Двое обрушились своим весом на кофейный столик, а другие разбили широкоэкранный
Мы с Билли ринулись прочь, и одно из них, словно услышав нас, последовало за нами, как гигантский питон. Его кончик нацелился в меня, промахнулся и разрубил абажур надвое. Мы добрались до кухни, и я пинком захлопнул дверь как раз в тот момент, когда щупальца ударили по другой стороне, как шелестящие, извивающиеся лианы в бурю. Они бились об неё, и я слышал, как их острые кончики вонзаются в дерево. Даже не спрашивая, Билли ухватился за один конец кухонного стола, а я за другой, придвинув его к двери.
– Что происходит?
– спросила Бонни. “Что, чёрт возьми, происходит?”
– Заткнись!
– рявкнул Билли, вырывая фонарик у неё из рук с такой силой, что мне показалось, будто он выдернет ей руку впридачу.
Щупальца всё ещё бились о дверь, плавно скользя по ней. Я видел, как слепящий синий свет проникает из-за двери, просачиваясь сквозь щели. Дверная ручка дергалась снова и снова. Вероятно, от щупалец, случайно задевающих ее, но у меня в голове возник сумасшедший образ существа, пытающегося повернуть ручку и войти. Движение было довольно слабым, настойчивым, но слабым ... затем раздался громкий треск, когда они вырвали ручку с мясом.
Бонни, сидевшая вместе с Айрис у плиты, выглядела совершенно безумной.
– Билли … сделай что-нибудь! Ради бога, сделай же что-нибудь!
Билли беспомощно перевел взгляд с жены на меня. Его рот открывался и закрывался, как будто он хотел что-то сказать, но ничего не выходило. Он был похож на лосося, хватающего ртом воздух.
Глаза Айрис повылезали из морщинистого, желтоватого лица, как шарики для пинг-понга. Она сильно дрожала и все время причмокивала губами, как будто пыталась их увлажнить. Дряблая шея, казалось, вибрировала.
– Они утащат всех нас, одного за другим, - сказала она. “Так они и планировали. Нет смысла прятаться, они всех найдут.”
– К чёрту всё, - сказал Билли.
Он схватил единственное оружие, которое увидел: метлу. Он поднял ее, держа перед собой, как копье. Зияющее отверстие в двери, где была ручка, внезапно заполнилось червеобразным движением, когда одно из щупалец проскользнуло внутрь. Примерно три фута его влезли в комнату, его кончик покачивался из стороны в сторону, как будто оно не могло решить, что делать дальше. Но Билли бросился на него не задумываясь. Прежде чем я успел остановить его, он прыгнул и с глухим стуком ударил по щупальцу рукояткой метлы. Он бил по нему снова и снова, и это производило такой же эффект, как избиение резинового шланга бейсбольной битой.
Щупальце не отступило, оно просто ждало.
Мы ждали вместе с ним.
Спустя пять секунд избиений, я сказал: "Прекрати, Билли. Просто оставь его в покое.”
Он заколебался на секунду, а щупальце - скользкое, чёрное и маслянистое - начало пульсировать. Заостренный острый кончик расширялся, раздуваясь, как змея, только что проглотившая мышь, становясь выпуклым и тупым. Потом он раскрылся, и брызнул струей слизи на ручку метлы. Обильное количество её окутало метлу. Билли всё ещё держался за неё. Щупальце просто ждало, липкая веревка слизи соединяла его с концом метлы. Потом слизь зашевелилась. С каким-то скользким, хлещущим звуком она скользнула по ручке метлы к рукам Билли. Она вела себя так, словно была живой, и мне вспомнилась сцена в “Капле”, где старик тычет палкой в метеорит, а тот раскалывается, и инопланетное желе скользит вверх по палке и поглощает его руку.
Билли отбросил метлу прежде, чем что-то подобное произошло, и щупальце втянуло слизь, как ребенок свисающие сопли, захватив с собой метлу и ускользнуло обратно через дыру в двери. Ещё минуту или около того мы слышали, как другие щупальца копошатся в гостиной, а затем наступила тишина. Голубое свечение погасло. К этому времени мы с Билли, Бонни и Айрис уже сидели у плиты, прижавшись друг к другу.
Десять минут спустя тварь так и не появилась.
– Должно быть, оно очень сильно нуждалось в метле, - сказала Айрис, и Бонни разразилась истерическим хихиканьем, которое больше всего походило на звук полной потери разума.
А ночь только начиналась.
13
Примерно через час мы услышали гудки. Они звучали в ночи пронзительно и настойчиво. Один длинный, за ним два более коротких. Сначала я подумал, что их издают какие-то странные существа снаружи, но это был просто автомобильный гудок. Через пять минут длинный гудок повторился, за ним последовали два коротких. Я не думаю, что это было случайно.
– Это сигнал, - сказала Бонни.
– Кто-то пытается подать нам сигнал.
– Да, - сказал я, потому что это не могло быть ничем иным.
Больше мы об этом не говорили. Мы с Бонни закурили, а Билли рылся в холодильнике, пока не нашел бутылку Бада. Он выпил её одним длинным глотком, вытирая пену со рта.
– Теперь я чувствую себя человеком, - сказал он.
Снова прозвучал гудок, и мы все напряглись. Кто-то явно нуждался в помощи, и, как бы глупо это ни звучало, в гудке слышалось почти отчаяние. Гудок продолжал звучать с пятиминутными интервалами. Это заставило нас всех нервничать. Бог свидетель, у нас и без того хватало забот. Мы не обсуждали, что происходит, и я не был уверен, хорошо это или плохо. Мы просто ждали, может быть, надеялись, что всё это пройдёт и мы сможем собрать кусочки нашей жизни воедино. Мысль об этом казалась мне ещё более ужасной, чем ожидание того, что за нами придут те твари с щупальцами, потому что это означало возвращение к нормальной жизни без Кэти. Это означало смириться с потерей. Это означало идти вперёд, жить без неё, и я честно не думал, что у меня хватит на это духу.
Снаружи царила кромешная тьма.
Мне кажется, я ждал, когда выйдет Луна или покажутся звёзды. Это означало бы конец всего этого, подумал я. Больше всего я боялся, что ночь никогда не кончится. Утро наступит, но солнце никогда не взойдёт. Что мы будем вынуждены жить как кроты, которые никогда больше не увидят дневного света. Эта мысль была ужасна. И, будучи учителем естественных наук, я знал, что если солнце не восходит изо дня в день, то фотосинтеза не будет. Растения и деревья больше не будут перерабатывать углекислый газ и выделять пригодный для дыхания кислород. Я представил себе умирающую тёмную Землю, кустарники и леса, папоротники и цветы - все мёртвое и увядшее, человечество, задыхающееся от собственных ядовитых продуктов жизнедеятельности.