Затмение
Шрифт:
Снова прозвучал гудок.
– Почему бы им, блядь, уже не бросить это дело?
– сказала Бонни. “Мы не можем помочь им больше, чем самим себе.”
В каком-то смысле она была права, но мы с Билли продолжали смотреть друг на друга, и я знал, что мы оба думаем об одном и том же: кто бы там ни был, ему нужна помощь, и если мы не пойдём к ним, то вряд ли сможем назвать себя людьми. Там была смерть. Но я боялся этого меньше, чем самой мысли о том, чтобы жить, зная, что бросил кого-то в беде. Зубы вины гораздо острее любого меча.
– Интересно, это кто-то из наших знакомых, - сказал
– Может быть, - сказал я. “Если бы это был я, я бы хотел, чтобы кто-нибудь помог мне.”
К этому моменту Бонни уже наблюдала за нами обоими.
– Даже не думайте об этом, мать вашу. Это слишком опасно. Мы нуждаемся друг в друге. Никто туда не пойдёт.
Снова прозвучал гудок, и я вздрогнул.
– Там никого нет, - сказала Айрис, нахмурившись. “Если ты говоришь себе, что там никого нет, значит, так оно и есть.”
Она теряла рассудок, так что никто не ответил. Мы просто сидели. И это было самое худшее: ожидание. Я знал, что гудок зазвучит снова, и когда он зазвучит, я закричу. Я не хотел это слышать. Мне было невыносимо это слышать.
Но я всё слышал. Мы все это слышали.
– К чёрту всё это, - сказал Билли.
– Джон, у тебя здесь есть какое-нибудь оружие? Топор? Что-нибудь полезное?
– У меня есть кое-какие вещи в гараже, - сказал я.
– Нет, - ответила Бонни. “Ты никуда не пойдёшь.”
Билли вздохнул: “А что, если бы это была ты?”
– Тогда я бы вылезла из этой чёртовой машины и спряталась в каком-нибудь безопасном месте.
– А если бы ты была ранена и не смогла выбраться?
Она сердито посмотрела на него, но постепенно её лицо смягчилось. Бонни была хорошим человеком. Несмотря на некоторые недостатки характера, она была хорошим человеком. Она была очень добра, когда дело доходило до подобных ситуаций.
– Хорошо, - наконец сказала она.
– Тогда иди. Просто будь осторожен.
Она поцеловала Билли перед тем, как мы ушли, и я видел, что она действительно не верит, что увидит его снова. Мы взяли один из фонариков и пошли в гараж. Билли взял ружьё, которое Бонни стащила из патрульной машины. Я взял топорик и отвинтил ручку метлы. Я заострял её конец до тех пор, пока у меня не получилась хорошая пика.
Потом мы вышли в ночь.
14
Повсюду были кабели. Они свисали вниз, как лианы в первобытном лесу. От одного их вида в луче фонарика у меня волосы на затылке встали дыбом. Мы с Билли двигались медленно, но всё же двигались. Мы снова услышали гудок, он доносился с другого конца квартала. Мы начали ужасную прогулку в его направлении. Кабели были инертными, безжизненными вещами. Я знал, что они не были живыми, не в земном смысле этого слова. Они просто реагировали, когда вы прикасались к ним. И всё же ... когда мы подходили к ним слишком близко, они слегка дрожали, как будто могли чувствовать нас, чувствовать тепло нашего тела или вибрацию наших шагов.
Мы по возможности обходили их стороной.
Пока мы шли, я размышлял обо всём происходящем. Как только они уничтожат всех людей — и всю живность впридачу — мир опустеет, что тогда? Какова их истинная цель? Похищали ли они людей для изучения, или это было средством достижения цели, как шахтёры, зачищающие тропический лес, чтобы добраться до ценных минералов под ним? Чего именно они хотят? И пока я размышлял об этом, я задумался о главном: кто же они такие на самом деле?
В то время как я был погружен в свои мысли, слепо следуя за силуэтом Билли и дорожкой света, которую он прорезал для нас, я чуть не наткнулся на один из кабелей. Я подошел к нему на расстояние фута, и он задрожал от моей близости. На мгновение мне показалось, что он движется, но это был не кабель, а то, что к нему прилипло: летучие мыши. Десятки обычных, садовых коричневых летучих мышей. Они были пойманы в ловушку и от страха хлопали своими кожистыми крыльями. Я увидел, что привело их сюда - кабели, казалось, были облеплены всевозможными насекомыми, в основном мотыльками. Может быть, было что-то сладкое в выделениях, которые их привлекали.
Билли вдруг остановился.
– Становится все опаснее, - сказал он.
Как же он был прав! Кабели были похожи на заросли молодых деревьев впереди нас, десятки их притаились, чтобы поймать неосторожных. Между многими из них было не больше нескольких футов. Лес ловушек для людей. Мы двинулись вперёд, и это было похоже на продевание нитки через спицы велосипедного колеса. Мы продвигались медленно, осторожно, оба болезненно осознавая, что произойдёт, если этот таинственный ветер снова подует.
Билли светит фонариком, отыскивая самый безопасный маршрут, и мы выдвигаемся, на цыпочках, как люди, пробирающиеся через минное поле. Через десять минут я был весь мокрый от пота.
Гудок зазвучал снова. Мы были уже недалеко от его источника.
Я беспокоился о том, что мы найдём, когда доберёмся туда. Ни Билли, ни я не имели медицинского образования, если уж на то пошло. Да и сама мысль о том, чтобы пытаться переносить раненых через джунгли кабелей, была просто нелепой. Я не знал, что мы найдём, и больше всего боялся, что мы обнаружим пустую машину и поймём, что нас заманили в ловушку.
Снова прозвучал гудок.
Билли то и дело останавливался, чтобы вытереть пот с глаз, но продолжал двигаться. Когда в следующий раз прозвучал гудок, мы были уже совсем рядом. К тому времени лес кабелей значительно поредел, и нам не грозила опасность. Билли осветил окрестности, и я увидел, что мы совсем рядом с домом Андерсена в конце квартала, где я был раньше с Элом Пекманом. В луче фонарика я увидел живые изгороди, велосипед, брошенный во дворе, газету на крыльце, ожидающую, чтобы её прочли ... обыденные вещи, которые теперь казались невыносимо угрожающими.
– ЭЙ!
– крикнул Билли. “ВЫ ГДЕ?”
Гудок прозвучал снова, и я чуть не выпрыгнул штанов, мы были так близко к нему. Мы двинулись по улице, осматривая каждую машину. Все они были окутаны всепоглощающей, давящей чернотой, и каждая была пуста. Несколько раз, когда Билли водил лучом фонаря, я мог бы поклясться, что на мгновение заметил удаляющуюся неясную чёрную фигуру. Должно быть, это было моё воображение, и я убеждал себя в этом, но когда вокруг нас запрыгали чёрные, как ночь, тени, я не мог быть уверен в этом.