Затянувшийся полет - книга вторая
Шрифт:
– А что за батарея, зенитная?
– Ага, — второй мужик подал ему руку, помогая влезть наверх. В тот же момент Андрей получил откуда–то сильный удар в затылок и по руке, державшей пистолет.
Его ткнули мордой в плохо обструганные доски, составлявшие днище телеги и скрутили руки за спиной. Скрежеща зубами от осознания своей глупости, он расслышал, как возница обратился к своему спутнику:
– Арвидас, поосторожнее там, господин оберст не любит, когда пленные плохо выглядят. Эстет он у нас, понимаешь ли!
Из щелей между досками в стене барака немного поддувала холодная струя воздуха, но в остальном условия содержания были вполне на уровне. Да и отношение тоже — не били, не орали, кормили сносной пищей и оказали всю необходимую медицинскую помощь. За сутки, прошедшие с тех пор, как его, связанного, доставили в расположение контрразведки переодетые, как оказалось, полицаи, большинство из которых были наемниками из Прибалтики и Западной Украины — какая–то сборная солянка, но с особой подготовкой, самочувствие Андрея улучшилось, силы вернулись. А вот настроение… Надо же было так лохануться! Еще его беспокоило, почему до сих пор не вызывали на допрос. Странно это…
Как будто в ответ на его мысли заскрипел засов на двери барака и та открылась. Воронова вывели из узилища, провели под плотной охраной метров сто по улочке поселка, в котором квартировала немецкая часть, и завели в небольшой, но солидный каменный дом. Кажется, единственный такой в небогато выглядящей деревне. Андрея усадили на стул, двое конвоиров вышли за дверь, но двое остались. Причем они абсолютно не производили впечатления лохов — крепкие, ладные парни с арийской внешностью и цепким колючим взглядом профессионалов. Не забалуешь, однако! Воронов вспомнил свой первый допрос после попадания в эту реальность. Да, сравнение явно в пользу немцев.
За столом вяло перелистывал какие–то бумаги моложавый человек со знаками различия полковника, исподволь разглядывавший гостя. Андрей молча ждал, в свою очередь рассматривая врага. Наконец тот счел, видимо, паузу исчерпавшей себя и поднял на пленника большие добрые глаза:
– Добрый вечер, подполковник Воронов! — сразу же ошарашил он неожиданным заявлением, приветливо улыбнувшись. Говорил полковник на чистом русском языке, но чувствовался, на грани восприятия, небольшой акцент.
– Откуда..?!! — вырвалось у Андрея. Действительно, документов же у него с собой не было! Как они выяснили его личность?
Немецкий офицер рассмеялся:
– Ну, мы же не зря свой хлеб едим! Есть у нас источники на вашей стороне. Так что нам про вас все известно — и имя, и звание, и должность. Надеюсь, вы не собираетесь отрицать?
– Ну, чего уж там, — пробурчал не ожидавший такого быстрого разоблачения пленник, уже заготовивший было легенду для допроса. Зря готовил, оказывается!
– И чего вы теперь хотите?
– Искреннего сотрудничества! Именно поэтому я решил провести нашу первую встречу без протокола, чтобы вы сгоряча не наговорили глупостей, которые помешают дальнейшей работе. Вы ведь молодой, очень перспективный офицер, командир не простого, а особого полка из резерва Ставки! ( Все знают, сволочи!). Поэтому я уверен, что на службе Рейху у вас откроются совершенно замечательные перспективы! Сколько можно служить тирану?..
Полковник еще долго распинался, расписывая преимущества активного сотрудничества и завуалированно, намеками, угрожая большими неприятностями в случае отказа. Андрей помалкивал, внимательно слушая речь собеседника, надеясь выудить из нее интересные подробности. Но опытный немец прямо ничего не говорил.
– Короче говоря, хорошенько обдумайте все до завтра. Спокойной ночи, господин Воронов! — закруглил, наконец, контрразведчик свою проникновенную речь.
Пленника вывели. И по дороге в барак, и ночью, крутясь без сна на жестковатых нарах, тот напряженно размышлял о своей незавидной судьбе. Главный вопрос — знают ли они о подлинной личности Андрея или пока считают его просто одним из обычных командиров авиаполков. В центральном отделе Абвера наверняка хранится вся доставшаяся фашистской военной разведке в прошлом году информация о нем и его связях с высшим советским руководством, вопрос — доступна ли она рядовому фронтовому контрразведчику, каковым, несомненно, господин оберст и являлся, несмотря на весь свой выпендреж.
Но в любом случае тот запрос в Центр должен послать. Так что личность Андрея рано или поздно раскроется полностью — в Абвере не дебилы сидят. И сообщат ли об этом самому полковнику либо пришлют представителя из штаба — вещь второстепенная, мало что меняющая в судьбе пленника. Но пока контрразведчик, видимо, знает лишь то, что ему сообщила фронтовая агентура. По крайней мере, в его многословной речи никаких намеков на большую информированность не
проскальзывало. Только это ничего не меняет! Ждать полного разоблачения — нельзя! Значит — напасть на конвой? Или изобразить попытку к бегству? Но охрана может быть предупреждена не применять оружие, а недостатком подготовки она явно не страдает. И, кроме того, надежда умирает последней… Так и не придя к окончательному решению, Андрей заснул.
Проснулся он от скрипа отворяющейся двери — принесли завтрак. Перекусив, пленник стал ждать дальнейшего развития событий. Но на допрос его опять не спешили вызывать. Наоборот, странности все продолжались! Неожиданно зашли охранники в сопровождении незнакомца, оказавшегося парикмахером. Тот постриг и побрил Воронова, приведя его внешность в полный порядок, даже лучше, чем было перед попаданием в плен. Потом принесли чистую, прекрасно выглаженную советскую офицерскую форму с новенькими погонами подполковника и заставили переодеться, так как его собственная после всех приключений выглядела не лучшим образом. «К показательному расстрелу готовят, что ли?» — недоумевал Андрей.
Наконец его вывели из барака. На улице присутствовал вчерашний полковник, с явно недовольным выражением, пропечатавшимся на холеной морде. Он стоял возле раскрытой двери легкового автомобиля и курил. Обернувшись на звук открываемой двери, пристально оглядел выряженного с иголочки пленника и сообщил:
– К сожалению, господин подполковник, наша запланированная на сегодня беседа несколько откладывается. Мой давний знакомый, ваш, так сказать, коллега, командир пятьдесят третьей истребительной эскадры Люфтваффе оберст–лейтенант Гюнтер фон Мальтцан, узнав о том, кто попал к нам в плен, возжелал с вами немедленно пообщаться. И я не мог отказать своему старому другу. Так что сейчас вы быстренько прокатитесь к нему на аэродром, это недалеко, а после обеда, надеюсь, мы возобновим наш интересный разговор.