Завещание с простыми условиями
Шрифт:
Но чужеродная сущность, проросшая внутрь, перебив его, мерзко прошипела:
«Позарился на твои шмотки, нищий проходимец! Денежки твои считает!»
— Платье и туфли из салона Иды Крупиньской, — зачем-то сообщила я, чувствуя странное смятение.
— Иды Крупиньской?.. — озадаченно переспросил собеседник.
«А ты что думал, голь безродная?!. Ну-ка, дочка, скажи этому оборванцу!..»
Страх и смятение моментально исчезли.
— Да, — гордо возвестила я. — И она сама меня обслуживала!
Габриэль вздрогнул.
—
— Что? — переспросила я, чувствуя, как по спине поползли мурашки. — В чем вы не ошиблись?
Неистовая боль разломила голову изнутри, так, что в глазах потемнело.
— О-о… — застонала я, схватившись за голову.
ПОРА УХОДИТЬ, — прозвучал отчетливый внутренний приказ, — Я УЖЕ ЗАЖДАЛСЯ.
— Марта! — Габриэль схватил меня за руки. — Ты попала в беду! Ты погружаешься в мир мертвых! Твои глаза превращаются в бесцветную жижу, а мозг уже управляется черной силой!
Я пошатнулась и с силой потерла лоб. О чем он говорит?.. Почему он мне тыкает?.. Я с ним на брудершафт не пила…
Мне пора к отцу…
— Твои глаза поразили меня еще в зале.
Чужие навязчивые мысли паучьей сетью опутывали мой обессиленный мозг, но я яростно пыталась разорвать ее и вырваться наружу. О, как болит голова… От этого дурацкого вина! Меня начало лихорадить.
Он все понял, он понял то, что и я
понимаю…
и будто не понимаю…
— Ты сказала, что живешь с отцом. Но я выяснил, что у тебя никогда не было отца.
Я подняла на него измученные глаза. Голос отца внутри превращался в рев, дробящий голову на части.
МАРТА! МАРТА! МАРТА! — Мое имя резко звенело, стучало, долбило в висок.
Да, что-то происходит… не знаю, что… не помню… Вроде я, и вроде не я…
Какие-то видения, сны — что-то жуткое случилось в спальне, в гостиной… Запахи, вода… Страх… И еще что-то в салоне-магазине; какие-то кусочки памяти вырезаны, как ножницами…
— Но ведь больше никто не заметил моих глаз… — умоляюще прошептала я.
— Это заметно не каждому. Господи, если она ЭТО подписала… — последнюю фразу он произнес вполголоса.
Я сжалась под каракулевым пальто. Он обдал меня обжигающим взором.
— Пани Ида Крупиньска умерла почти двадцать лет назад. Ее салона не существует.
Сквозь возникшую дрожь я неожиданно поняла, что опять испытываю человеческий страх, и опять прозреваю и вижу гибельную истину, глядящую мне прямо в лицо.
— Марта. Я мало знаю об этом. Не знаю, что точно это такое… Но если им не помешать, твои глаза станут серой неживой пустотой. Однажды я уже видел это… Это смерть, но не просто смерть…
Он помолчал, нервно покусывая нижнюю губу.
Дикий холод объял меня с головы до пят. Я еще сильнее закуталась в пальто.
— Я должен сегодня же уехать по очень важному делу в Варшаву. Может быть, не более важному, чем твоя жизнь, но тем не менее… Ничего не говори, —
Во мне вдруг будто резко разлилось содержимое инъекции с огромной опасностью.
— Постарайся сохранить душу. До самого последнего мгновения. Насколько это будет возможно… Я попробую узнать, что можно сделать.
Пауза.
— А если…
Не договорив, он посмотрел на часы.
— Марта, держись.
И опять в сторону, чуть слышно:
— Надеюсь, не все еще потеряно…
— Да… — Я не узнала свой голос. Он подернулся какой-то голосовой пылью. Что он хотел сказать? Что мне угрожает какая-то опасность… А в чем она?.. Откуда она надвигается?..
У глаз коротко вспыхнул огонек его зажигалки, и я, глядя в пространство, снова закурила.
Сохрани душу…
Из-за поворота показалась высокая фигура и медленно направилась по аллее в нашу сторону.
Размышляя о нечаянном разговоре, я бегло скользнула по ней глазами. Однако что-то едва уловимое привлекло мое внимание, и я невольно остановила взгляд и всмотрелась в нее. Не может быть! Неужели это он?..
Габриэль перехватил мой взгляд.
— Это твой друг?
— Да, — медленно подтвердила я, не отрывая взгляда от фигуры, постепенно приобретающей знакомые очертания. И все еще не веря.
— Саша Дуганов. — Я произнесла его имя, чтобы понять, что это все-таки он. И добавила для Потоцкого, которому имя, наверно, мало что говорило. — Он художник.
Потоцкий внимательно посмотрел на приближающегося Дуганова, словно прощупал каждую его клеточку.
Потом тихо произнес:
— Скорее да.
И, после секундного размышления:
— Да.
Я не поняла, что он хотел этим сказать, но переспрашивать не стала. Милый, долгожданный, желанный Дуганов шел мне навстречу, и закат золотил, а осенний ветер трепал его светлые волосы.
Заметив, как засветилось мое лицо, Габриэль улыбнулся и, взяв мою руку, приложил ее к губам.
Изумрудный браслет скользнул вниз, и я увидела на запястье след от ожога.
На том самом месте, которое опалила сигара моего отца.
Во сне.
— Надеюсь, до свидания. К сожалению, мне пора, скоро мой поезд.
И он, кивнув, повернулся и пошел вдоль по желтой кленовой аллее. Поравнявшись с Дугановым, он чуть замедлил шаг и еще раз пристально взглянул на него, но Дуганов, двигаясь широкими шагами, быстро прошел мимо.
А я, стоя на ветру, продолжала курить вторую сигарету.
ГЛАВА 20
Он подошел совсем близко, и наши глаза встретились. И, как всегда при встрече с ним, будто молния прошлась по всему моему телу. Дуганов держался как будто спокойно, но глаза выдавали бушующие внутри чувства — он не мог погасить страстные и ревнивые искры.