Завоевание Англии
Шрифт:
— Встань, встань, матушка! — воскликнул растроганный Гарольд. — Долго длилось твое ожидание, но теперь я сдержу свое слово; сегодня же я буду просить короля отпустить меня к герцогу Вильгельму.
Гита встала и, рыдая, кинулась в распростертые объятия Гарольда.
Глава IV
В то самое время, когда происходил разговор между Гитой и Гарольдом, Гурт, охотившийся недалеко от римской виллы, решил посетить пророчицу.
Хильды не было дома, но ему сказали, что Юдифь находится в своих покоях, а Гурт, который скоро сам должен был соединиться с избранной им девушкой, очень любил и уважал возлюбленную брата. Он пошел в комнату, где, по обыкновению, сидели за работой девушки, на этот раз вышивавшие на ткани из чистого золота изображение разящего всадника. Пророчица заказала хоругвь для графа Гарольда.
При входе тана смех и песни служанок сразу умолкли.
— Где Юдифь? — спросил Гурт, увидевший, что ее тут нет.
Старшая из служанок указала на перистиль, и Гурт отправился туда, предварительно полюбовавшись прекрасной работой.
Он нашел Юдифь, сидевшую в глубокой задумчивости у римского колодца. Заметив его, она вскочила и бросилась к нему с громким восклицанием:
— О, Гурт, само небо посылает тебя ко мне! Я знаю… чувствую, что в эту минуту твоему брату Гарольду угрожает страшная опасность… Умоляю тебя: поспеши к нему и поддержи его своим светлым умом и горячей любовью.
— Я исполню твое желание, дорогая Юдифь, но прошу тебя не поддаваться заблуждению, под влиянием которого ты сейчас говоришь. В ранней молодости я тоже был суеверен, но уж давно освободился от него… Не могу выразить, как мне горько видеть, что детские сказки Хильды завлекли даже Гарольда, так что он, прежде говоривший только об обязанности, теперь постоянно твердит о судьбе.
— Увы, — ответила Юдифь, с отчаянием ломая руки, — разве можно отразить удары судьбы, стараясь не замечать ее приближения?.. Но что же мы теряем драгоценные минуты? Иди, Гурт, дорогой Гурт!.. Спеши к Гарольду, над головой которого собирается черная, грозная туча.
Гурт больше не возражал и пошел к своему коню, между тем как Юдифь осталась у колодца.
Он прибыл в Лондон как раз вовремя, чтобы успеть застать брата и проводить его к королю, поздоровавшись наскоро с матерью. Желание Гарольда посетить герцога Норманнского не внушило сначала ему никакого опасения, а хорошенько обдумать слова брата он не успел, потому что их поездка продолжалась всего несколько минут.
Эдуард внимательно выслушал Гарольда и так долго не отвечал, что граф подумал, что, по обыкновению, он погрузился в молитву, но ошибся: король с беспокойством вспомнил неосторожные обещания, данные им в молодости Вильгельму, и прикидывал, какие могут произойти от этого последствия.
— Так ты дал матери клятву и желаешь сдержать ее? — спросил он наконец Гарольда.
— Да, государь, — ответил Гарольд отрывисто.
— В таком случае я не могу удерживать тебя, — сказал Эдуард, — ты — мудрейший из всех моих подданных и, конечно, не сделаешь ничего необдуманного. Но, — продолжал король торжественно и с очевидным волнением, — прошу тебя принять к сведению, что я не одобряю твоего намерения: я предвижу, что твоя поездка к Вильгельму повлечет за собой большое бедствие для Англии, а для тебя лично будет источником великого горя… Удержать я тебя, повторяю, не могу.
— О государь, не напрасно ли беспокоишься? — заметил Гарольд, пораженный необыкновенной серьезностью короля. — Твой родственник — Вильгельм Норманнский — был всегда беспощаден в войне, но честно и открыто поступал с друзьями… Да и величайшим позором было бы для него, если бы он решил нанести вред человеку, который с добрыми намерениями явился к нему.
— Гарольд, — нетерпеливо сказал король, — я знаю Вильгельма лучше тебя: он далеко не так прост, как ты думаешь, и заботится только о собственной выгоде. Больше не скажу ничего; я предупредил тебя — и теперь полагаюсь на волю неба.
К несчастью, людям, не обладающим большим умом, трудно доказать другим справедливость своего убеждения, даже когда они правы. Поэтому предостережение короля не произвело желаемого действия на Гарольда, который думал, что Эдуард просто увлекся. Гурт же решил иначе.
— Как ты думаешь, государь, — спросил он, — окажусь ли я в опасности, если поеду вместо Гарольда к Вильгельму?
— Нет, — быстро проговорил король, — и я посоветовал бы тебе сделать это. С тобой Вильгельму нечего хитрить… тебе он не может желать ничего плохого. Ты поступишь очень благоразумно, если поедешь.
— Но я поступлю бесчестно, если отпущу его! — возразил Гарольд. — Но как бы то ни было, позволь отблагодарить тебя, дорогой государь, за твою нежную заботу обо мне… И да хранит тебя Бог!
Выйдя из дворца, братья стали спорить о том, кто должен ехать в Нормандию.
Аргументы Гурта были так основательны, что Гарольд наконец мог противопоставить им только то, что поклялся матери лично съездить за Гаконом и Вольнотом.
Когда же они дошли до дома, был опровергнут и этот веский аргумент, потому что как только Гурт рассказал матери об опасениях короля, она начала умолять Гарольда послать вместо себя брата, говоря, что при подобных обстоятельствах с удовольствием освобождает его от данной клятвы.
— Выслушай меня, Гарольд, — начал Гурт, видя, что брат все еще настаивает на своем. — Поверь, что король имеет основательные причины опасаться за тебя, но только не счел нужным высказать нам. Он вырос вместе с Вильгельмом и был слишком близок к нему, чтобы сейчас подозревать его без оснований. Почему Вильгельм не может относиться к тебе недружелюбно? Я помню, как при дворе ходили слухи, что он имеет какие-то виды на английский престол и что Эдуард поощрял его претензии. Положим, что со стороны герцога это было чистым безумием, но и теперь он, вероятно, еще не отказался от мысли возвратить свою власть над королем, которую утратил в последнее время. Он знает, что затронет интересы всей Англии, если задержит тебя, и что ему тогда будет очень удобно ловить рыбу в мутной воде. Со мной же он ничего не сделает, потому что мое отсутствие не принесет ему никакой пользы, да он и не посмеет тронуть меня, так как ты стоишь во главе нашего войска и жестоко отомстил бы за брата…
— Но он же удерживает Гакона и Вольнота — так почему ему не задержать и тебя? — перебил Гарольд.
— Потому что он держит их в качестве заложников, а я явлюсь к нему как гость и посол… Нет, мне не угрожает никакая опасность, и я убедительно прошу тебя, Гарольд, послушаться разумного совета.
— О дорогой, возлюбленный сын, послушайся брата! — воскликнула Гита, обнимая Гарольда. — Не допусти, чтобы тень Годвина явилась ко мне, и я бы услышала его грозный голос: «Жена, где Гарольд?»