Завоеванная инопланетным воином
Шрифт:
Из ванной донесся странный звук — громкий, высокий вой, похожий на рев какого-то инопланетного двигателя.
Чувства Рендаша перешли в состояние повышенной готовности. Внезапно, не обращая внимания на свои боли и истощение, он спрыгнул с кровати и резко остановился перед ванной. Он чуть не сорвал дверь с петель, когда потянул ее на себя.
Зои закричала, отшатнувшись от дверного проема и ударившись о стену позади себя. Ее глаза встретились с его.
— Какого черта, Рен? — потребовала она ответа, перекрикивая громкий скулящий звук.
Его взгляд метнулся к
Он медленно протянул руку.
— Дай мне оружие, Зои. Если ты воспользуешься им, это только привлечет к нам внимание.
Ее изящные брови опустились.
— Дать тебе… — она перевела взгляд с него на пистолет в своей руке. — Ты не можешь быть серьезным. Ты думаешь, это оружие?
Она направила его себе на голову.
Рендаш бросился вперед, чтобы остановить ее, поймав за руку, прежде чем она направила ствол в лицо и причинила себе вред.
В ответ — с поразительно бесстрастным выражением лица — она вывернула запястье и направила бластер на него. Рендаш напрягся в ожидании удара: он не смог бы вовремя создать щит.
Его ударило порывом… теплого воздуха? Напряжение спало, свободные руки повисли в последовавшем за этим замешательстве.
— Я… не понимаю.
— Это фен, — Зои приподняла прядь своих длинных, темных, мокрых волос — еще одна странность для него, поскольку у женщин-алигариек не было гребней, как у мужчин. — Я сушила волосы.
— Я понимаю, — он отпустил ее запястье и выпрямился. — Тогда я оставлю тебя продолжать.
Когда он отступал через дверной проем, его взгляд скользнул по ней, и он остановился.
На Зои была надета только одна из тряпок, что висели в ванной. Она обернула ее вокруг туловища, и она обнажала большую часть бледной плоти ее стройных бедер и икр. Он проследил за ее ногами до изящных ступней. У нее было по пять пальцев на каждой ноге, а ногти на их концах были окрашены в ярко-зеленый цвет.
Она прочистила горло.
Взгляд Рендаша медленно прошелся по ее телу, когда он поднял глаза. Она отложила фен и одной рукой взялась за ткань на груди, удерживая ее на месте, в то время как другой рукой потянула за низ, как будто хотела прикрыть больше своих ног.
— Что-то не так? — спросил он.
— О, ради всего святого… Убирайся!
Все еще смущенный — что было немного лучше, чем признавать свое замешательство, — Рендаш попятился из ванной. Зои захлопнула дверь, как только он вышел. Шум фена немедленно возобновился.
Опустив руки по швам, он направился обратно к кровати. Он не привык к этим чувствам — замешательству, нерешительности, беспомощности. И глупости! Как он мог не чувствовать себя глупым? Он побывал во многих чужих мирах, но никогда еще не чувствовал себя настолько не в своей тарелке, как сейчас.
У Рендаша здесь не было Нес'рака, никаких целей для достижения, кроме как организовать свой побег. И ему пришлось выполнить это без Умен'рака, без оружия, кроме того, что предоставлял его неустойчивый найрос, и без понимания того, где он находится
Несмотря на гораздо более продвинутые технологии своего народа, он ничего не знал об устройствах и машинах, которыми обладали эти люди, и понятия не имел, каковы их истинные возможности как вида.
И теперь добавлялось еще одно осложнение: его привлекла мягкая маленькая человеческая самка.
Сидя на краю кровати, он тупо уставился на закрытую дверь ванной. Возможно, это была подсознательная реакция. Мысль о том, что это был его последний Нес'рак, незаметно пронизывала все его мысли. Он планировал завершить миссию, вернуться домой и уйти в отставку. Найти пару и жить в мире до конца своих дней. Когда он впервые стал Экхорой, уход на пенсию казался глупой затеей. Зачем бы ему отказываться от порыва битвы, зачем отказываться от чести подвергать себя опасности ради защиты своего народа? Но со временем эта идея становилась все более привлекательной, по мере того, как ужасы войны врезались ему в память.
Тем не менее, большая часть его рассматривала возможность остаться Экхорой, что также было его правом, снова принести присягу и сражаться с честью и мужеством, пока он не встретит неизбежный конец.
Но потом он потерпел крушение на Земле, и даже с разрушенным найросом он чувствовал свой выживший Умен'рак. Они были связаны одним и тем же ритуалом, одним и тем же найросом, и, таким образом, их объединяли узы, которые немногие существа, включая большинство алигарийцев, могли когда-либо понять. Он чувствовал, как один за другим их сущности исчезали. Их смерти разрывали его сердце на части, оставляя на его месте растущую пустоту.
Теперь он не мог обмануть себя. Возможно, это противоречило учению о бескорыстии, но он не смог бы вынести связь с другим Умен'раком, не смог бы снова вынести боль от ощущения разрыва этих связей. Он просто хотел жить спокойно.
Его размышления были прерваны открывающейся дверью ванной. Он сел прямее.
Зои выключила свет и вышла. На ней был синий топ с длинными рукавами, и мешковатые леггинсы в тон, за исключением белых точек, разбрызганных по ним. Ее длинные темные волосы были распущены, струились по спине и плечам, так отличаясь от грубых, густых гребней мужчин-алигарийцев. Хотя купание, казалось, оживило ее — кожа приобрела более выраженный, хотя все еще слабый розовый оттенок, — ее глаза выдавали усталость.
Рендаш стиснул зубы. Пальцы его нижних рук, лежавших на коленях, непроизвольно согнулись. В этот момент он ничего так не хотел, как прикоснуться к ее коже, ее волосам, ее губам, раствориться в ее мягкости и тепле. Забыть о проблемах, навалившихся на него, хотя бы ненадолго.
Не имело значения, что она принадлежала к другому виду: его тело так долго оставалось без партнера, без освобождения. Он просто хотел.
Яркий румянец разлился по ее щекам, когда она встретилась с ним взглядом. Она заправила выбившиеся пряди волос за маленькое округлое ухо.