Завтра нас похоронят (авторская редакция)

Ригби Эл

Ланн молчал. Теперь он понимал, что самым разумным было бы застрелить утреннего гостя. Хотя бы потому, что его глаза за стеклами очков горели не предвещающим ничего доброго огнем, как у свихнувшихся ученых в фильмах вроде «Франкенштейна». Леонгард оживленно продолжал:

– Нужны подопытные. Конечно, пока никаких трансплантаций, только работа с кровью и…

– «Пока» – хорошее слово, – пробормотал Карл. – И «обычно». Там, где «свежие трупы».

Леонгард не посмотрел в его сторону. Если Ланн для него был дураком, то

Карл – пустым местом.

– Эти исследования спасут много жизней.

– А сколько погубят? – Рихард снова услышал голос Карла и умилился тому, как Леонгард проигнорировал вопрос.

– Так вы поспособствуете мне?

– Нет.

– Что, простите?

– Нет. Можете умножить этот отказ на шесть.

Говоря, Рихард снова неторопливо закуривал. Он дал себе слово не размениваться на грубости и собирался его сдержать. Огонек вспыхнул на кончике зажигалки. Леонгард, не сводя с пламени глаз, сцепил на груди руки.

– Но неужели вы не понимаете, что ваша задача…

– Моя задача, – отрезал Ланн, убрав зажигалку, – защищать закон. Задачи ловить «крысят», чтобы вы их резали, у меня нет. Зато есть другая – пресекать преступления. Убийство ребенка – даже такого – преступление. Они граждане нашей страны, с соответствующими правами, как бы к ним ни относилась общественность. Вы поняли меня? Конституция, как бы ее ни кастрировали, действует.

Тирада была длинновата, зато от нее пасло бюрократией, – то что нужно в разговоре с высоколобым отморозком. Леонгард правильно все истолковал.

– Понял. – Он скорбно вздохнул. – Благодарю. Более не побеспокою.

– Обратитесь в морги, – посоветовал Ланн. – Свежие трупы в вашем распоряжении.

– Ценный совет… благодарю повторно.

В помещение вбежал Спайк и ощерился, увидев гостя. Рихард подозвал пса к себе и предостерегающе удержал за ошейник. Леонгард, с явным презрением оглядев пару проплешин в рыжей шерсти, поднялся на ноги.

– Что ж, хорошего дня. Жаль, мы не поняли друг друга.

Когда Леонгард уже был у дверей, Ланн, почесывая пса за ухом, небрежно бросил:

– На крайний случай у вас есть для экспериментов ваш собственный «крысенок».

Леонгард глянул на него в пол-оборота и ответил:

– До свиданья. Доброго дня.

Дверь захлопнулась.

Маленькая разбойница

[Восточная железнодорожная колея]

– Надеюсь, меня не будет рядом, когда тебя пристрелят.

Мы собирались на рискованную вылазку в магазин за продуктами – на запретную для нас территорию. Для этого нужно было сделать то, что мы часто делали в настоящем детстве, – нарядиться взрослыми. Летом это нередко оказывалось сложным, а вот сейчас не вызывало проблем.

Единственное, что я ненавидела в маскараде, – вату в лифчике. Остальное казалось даже забавным: я запудрила лицо, накрасилась обломком карандаша для глаз, встала на устойчивые широкие каблуки, чтобы казаться выше. Собрала в пучок волосы, нацепила вуаль. Ал, и без

того высокий, нахлобучил шляпу и переоделся в самые приличные штаны. В заключение мы оба надели перчатки – спрятать татуировки. Мы не выглядели на свои двадцать восемь, но шансы, что нам что-то продадут, повысились.

Уловив мое недовольство, Ал фыркнул и поудобнее перехватил сумку.

– Я не буду сегодня воровать, не переживай так. Мне ничего не надо.

«Мозги, разве что?» – вяло подумала я и сказала это вслух.

Продолжая переругиваться, мы вылезли из вагона, попрощались с ребятами и двинулись вдоль путей. Дул ветер и накрапывал дождь, настроение вполне отвечало погоде: было отвратительным. И хотя мы достаточно удалились от поезда, я слышала крики «живых овощей».

Как на нас никто еще не устроил облаву? С такой «сиреной» не спрячешься, а мы каким-то чудом скрывались несколько лет. Может, благодаря Карвен, из-за которой железнодорожная колея до сих пор слыла аномальной зоной. А может, потому что кто-то перегородил колючей проволокой и старыми противотанковыми ежами рельсы, на которых стояла наша развалюха, и повесил таблички «Опасная зона» и «Не пересекать»? Обстановка в стране неспокойная, тревожные красно-желтые надписи действуют на людей не хуже, чем предупредительные выстрелы.

Думать об этом было тошно, но и болтать не хотелось. Я и так видела Ала слишком часто, и в основном он извечно дурил меня бесполезными изобретениями. Окончательно приуныв, я пробурчала:

– Лучше бы взяла с собой Карвен.

Алан так тряхнул головой, что с нее слетела шляпа.

– Карвен не стала бы таскать за тебя картошку.

В этом Ал был прав, и я промолчала. Он поднял шляпу, вздохнул и предложил:

– Возвращайся, если хочешь, я все куплю сам.

– И я буду виновата, если ты попадешься? Ну уж нет. Но… Карвен действительно лучше было взять. Она приносит удачу.

– Ты сама не захотела будить ее.

– Потому что знала, что ты будешь ее задирать. Ей нельзя нервничать.

Алан вдруг замедлил шаг и взял меня за плечо.

– Вэрди! Объясни, зачем тебе эта мутная девчонка? Ты многовато о ней думаешь.

От неожиданности я споткнулась о торчащую из земли железку, с трудом удержала равновесие и встала как вкопанная. Не то чтобы вопрос был новым, наоборот, я уже столько раз отвечала на него Алану, что пора бы прекратить спрашивать. Тем более он знал, как меня это злит.

– Карвен – моя подруга, – начала я, стараясь не повышать голос. – Она не мутная. Она была со мной до тебя. Еще раз выскажешься о ней так – выбью зубы. Понял?

Говоря, я крепко держала Ала за рукав плаща и не сводила с него глаз. Когда я закончила, он попятился, виновато шмыгнул носом. Может, я казалась ему похожей на фурию? Пусть так.

– Извини, я пошутил, – пробормотал он. – Закрыли тему.

Но теперь закрывать тему не собиралась я.

– Если бы не Карвен, у нас не было бы этого поезда и многого другого. Постарайся помнить это, а не только какие-то формулы.