Завтра опять неизвестность
Шрифт:
Ингрэм увидел блики света на синеватом стволе.
– Я понял, - сказал он, глядя в излучавшие опасность глаза Эрла.
– Да, понял.
– Тогда пошли.
Ингрэм выбрался наружу и взбежал по прогибавшимся деревянным ступенькам на крыльцо. Спрятав пистолет в карман плаща, Эрл обошел фургон и осторожно зашагал туда же, стараясь избегать глубоких луж.
После того, как Ингрэм постучал, несколько секунд не раздавалось ни звука, но потом в доме зашаркали шаги. Дверь очень медленно открылась и полоска желтого света упала на подгнившие перила. Хрупкая седая женщина в черном платке пристально всматривалась в них, за стеклами очков без оправы поблескивали птичьи глазки. Одной рукой она прижимала платок к горлу, другой безуспешно пыталась пригладить седые волосы, растрепанные холодным ветром. На ней были черные резиновые галоши и множество бесформенных старых кофт, которые только подчеркивали тщедушность фигуры. Она шагнула вперед, возбужденно и удивленно вглядываясь в лицо Ингрэма.
– Надо же, ты вернулся назад! Приполз обратно, поджав хвост, как я и говорила.
– Она рассмеялась, насмешливо склонив голову набок, одновременно насмешливо и добродушно, словно корила ребенка, который не послушался её совета и попал в беду.
– А кто твой друг? Кто твой симпатичный друг?
– Он болен, я имею в виду, что он ранен, мэм, - сказал Ингрэм.
– О, да, в самом деле, - согласилась она высоким голосом.
– А теперь вам что-то нужно - ну конечно, не слишком-то хорошо обошлись с вами в городе, верно? Но ведь я же тебя предупреждала!
Эрл понял, что старуха не в своем уме.
– Мы замерзли и устали, - сказал он, стараясь вызвать симпатию в её маленьких глазках.
– Не могли бы мы войти и обогреться?
– Конечно, мой старик захочет с вами поговорить, - кивнула она. Следовало бы послать вас кругом, чтобы вы вошли с черного хода, но не будем об этом. Слишком дует, мне кажется. Входите и не забудьте вытереть ноги.
Они прошли следом за ней в гостиную, где на двуспальной кровати у стены лежал старик. Тот приподнялся на локте и окинул их быстрым подозрительным взглядом. О его телосложении ничего сказать было нельзя; формы его совершенно скрывало множество грязных одеял, заваливших постель. Но лет ему было немало; тонкие седые волосы рассыпались по плечам, а щетина серебряным мхом шевелилась на впалых щеках.
– Он приполз обратно, - радостно объявила женщина.
– Я же говорила, что так и будет.
– Закрой дверь за собой, неужели не можешь привыкнуть, - раздраженно буркнул старик.
– Ты нас всех заморозишь, Крейзибоун (Crazybone - буквально - сумасшедший скелет - прим. пер.). Ну иди же...
– Ладно - ладно, я запру её накрепко, - женщина равнодушно пожала плечами и машинально отбросила пряди седых волос.
– Мне кажется, её стоит заделать раз и навсегда.
Но не двинулась с места, продолжая стоять, тупо глядя на носки своих галош.
– Иди закрой дверь, - спокойно повторил старик.
– Закрой, ты меня слышишь?
Она повернулась и вышла из комнаты, галоши сухо шаркали по холодным доскам пола. Старик вздохнул и опустил голову на подушку.
– Ребята, вы попали в аварию?
– Да, верно, - кивнул Ингрэм.
– Плохая ночь для прогулок. И собаку наружу не выгонишь, - Он хихикнул и подозрительно глянул на них маленькими глазками.
Старуха вернулась и открыла дверь в противоположном конце комнаты. Она улыбнулась Ингрэму, очки сверкнули в слабом свете.
– Я же говорила, что ты вернешься, - повторила она.
– Не обращайте на неё внимания, - сказал старик, когда она снова ушла.
– Крейзибоун немного не в своем уме. Это моя жена. Крейзибоун - просто прозвище, настоящее её имя - Марта, как жена Джорджа Вашингтона. Бывало, в старые времена мы держали в доме до дюжины цветных работников. Когда дела на ферме пошли плохо, они уехали, главным образом в города. А Крейзибоун все время ждет, что они вернутся назад. Так в какую аварию вы попали?
– Вас тут всего двое?
– спросил Эрл.
– А нам больше никто не нужен. Похоже на то, что мы с каждым годом все лучше вдвоем управляемся. И с каждым разом едим все меньше.
– Он снова рассмеялся, но взгляд, как маленький острый меч, все время перебегал с одного на другого.
– Еще немного, и вовсе перестанем есть. Неплохая выйдет шутка, верно?
– Не найдется у вас немного виски?
– спросил Эрл. Он чувствовал небывалую слабость, казалось, вся сила уходит через дыру в плече. Рана кровоточила не слишком сильно, но уверенности, что ранение несерьезное, не было.
В большом камине грубого камня горели несколько поленьев, но тепло совершенно не проникало в холодную и мрачную комнату.
– Ни виски, ни джина, ни пива, - старик отрицательно покачал головой.
– А как насчет кофе?
– Я же сказал вам, что с каждым разом мы едим все меньше.
– Казалось, он гордился умеренностью в еде; глазки его издевательски моргали.
– Человек вполне может обходиться без множества вещей. Вы узнаете это, когда доживете до моих лет. Что с вами случилось? Вы больны?
– Куда пошла ваша жена?
– Про Крейзибоун трудно сказать наверняка. Могу только сказать, что она постоянно заставляет человека задумываться.
– Сходи взгляни, - велел Эрл Ингрэму.
– Посмотри, что она делает наверху.
– О, за неё не беспокойтесь, - сказал старик.
– У вас есть телефон?
– Он нам не нужен.
– А как насчет соседей? Может кто-то заехать к вам нынче ночью?
– Ближайший дом - примерно в миле по дороге. Никто не собирался приезжать. А что вас беспокоит?
Эрл огляделся и заметил на столе возле продавленного дивана радиоприемник.
– Эта штука работает?
– спросил он старика.
– Мне как-то все равно, даже если и не работает.
Эрл медленно пересек комнату, стараясь не спешить, чтобы не вызвать боль в боку, сел на диван, потом включил приемник и шкала слабо осветилась. Наконец сквозь эфир прорвались звуки танцевальной музыки и заполнили промозглый воздух комнаты неуместными веселыми ритмами. Эрл осторожно оперся на валик дивана. Боль пульсировала в плече медленно, но сильно, словно кувалдой ударяя по нервам.