Завтрашний ветер. Незнакомка
Шрифт:
— Даэдрика…
— Да… что?
Но караульщик вновь уронил голову на грудь.
Аррайда тронула трофей носком сапога. Меч был хорош, но слишком тяжел, чтобы использовать его самой и даже оттащить к кузнецу без помощи со стороны. И боги с ним. Раз уж так вышло, раз Пелагиад…
Она бежала к Каю.
Сапоги взбивали прохладную пыль на дороге. Мелькали знакомые приметы: указатели, деревья…
Поворот…
Узкая фояда, отмеченная похожими на клыки скалами…
Вновь густая сочная зелень, болотный запах реки Одай, мост…
Увидеть в розовом утреннем небе изогнутые, будто радуга, ворота Балморы
Аррайда помедлила, пережидая, пока боль от радости можно будет терпеть. И опять побежала.
Мимо станции силтстрайдеров…
Через мост…
По ступенькам…
Вдоль "Южной стены"…
Сквозь паутину знакомых вдоль и поперек и пустых поутру улочек левобережья…
Слезы высушил встречный ветер. Но на всякий случай наемница вытерла глаза. Подождала, пока перестанет колотиться сердце и выровняется дыхание. И, постучав, вошла. После розового утра внутри показалось почти темно. Пришлось зажмуриться и постоять, привыкая.
Варево бурлило в котелке. Коптило низкий потолок. По комнатушке растекался вязкий и тяжелый запах патоки. Наемница громко чихнула.
Мастер-шпион поднял голову, и Аррайда вздрогнула.
Веки Кая набрякли, прозрачные глаза были в красных прожилках. Косадес отмахнулся от сочувствия подчиненной, как от осенней мухи. Слова заставили наемницу покраснеть:
— Не мни, дело не в тебе. Снимай железо, умойся, — он указал на заднюю дверь. — Я сейчас приду.
Стоя на краю Балморы, домишко Кая одним углом лепился к отрогу горы, ко второму углу примыкала сложенная из камня ограда, поросшая мхом и диким виноградом. Резные красные листья покачивались на ветру.
Вторым концом ограда упиралась в ту же гору, образуя крохотный дворик, о существовании которого догадывались немногие.
Из щели в камнях сбегал крохотный ручеек, растекался в заводь и, убегая в трещину под оградой, впадал в Одай. Умывшись, Аррайда залюбовалась цветными камушками, над которыми струилась и переливалась прозрачная вода.
Стукнули двери. Мастер-шпион присел на камень, заменяющий порожек, потер заросший седой щетиной подбородок. Вздохнул:
— Ну, чем ты меня обрадуешь?
Девушка стряхнула воду с рук, вытерла лицо. Села рядом. Толково и сжато изложила все, что смогла узнать. Мастер-шпион задумчиво сковырнул ногтем бурое пятно с обложки "Продвижения истины":
— Опять в драку лезла… Н-ну, ладно… Отдыхай.
Он слепым движением раздернул завязку на кошельке, высыпал на трясущуюся ладонь горку монет:
— Бери, заслужила. Купи себе туфельки, что ли…
Свет раздробился в слезах, Аррайда Кая почти не видела, и к лучшему, иначе никогда бы не посмела произнести:
— Не прогоняй меня. Я не могу без тебя жить.
Солнце светило во двор, и в мокрых ресницах дрожали маленькие радуги.
Кай притянул Аррайду к себе. Девичье тело пахло потом и клейкими юными листьями.
И он шептал, задыхаясь:
— Родная… глупая… единственная… Что же ты делаешь со мной…
Когда Кай провел ладонью вдоль ее спины, Аррайда выгнулась и застонала.
Ощутила горько-сладкий вкус губ на своих губах.
И уже не имело значения, с кем они были до этого, как жили, как будут жить и будут ли жить вообще. Был только дворик, шершавый бок горы и в синем небе мягкие, словно пух, облака.
Крепость в ночи. Андасрэт. Форт Пестрой Бабочки
Дорога жила. Пылили караваны паломников
Тень набежала, тронув разгоряченное лицо прохладой. Наползали, супились густые, черные, точно брови, тучи. Порыкивал гром — намекая, что надо бежать, прятаться от близкого дождя. Броня заворожена для плавания, но сквозь кольчужные кольца вода очень даже проникает, потом подкольчужник сушить и железо от ржавчины чистить придется. Но ни хижины, ни придорожной корчмы не было видно, лишь время от времени вырастали в блеске молнии на перекрестках черные от дождя путевые столбы с растопыренными пальцами указателей. Дождь дробил по дорожным плитам, растекался лужами, мочил лохматую траву на обочинах, ветер гнул и трещал деревьями. Наемница закуталась в плащ и стянула пониже капюшон. Вода стекала с него на лицо, мешая толком видеть. Чтобы достать карту, и думать не стоило, и девушка бежала наугад, радуясь, что хищники попрятались от дождя тоже; сворачивала вместе с дорогой, пока та не уперлась в высокую земляную насыпь с торчащими из нее камнями. Совсем близко ревел прибой, море, словно огромное сердце, билось в берегах, заглушая шум ливня и рычание грома, и насыпь тряслась ему в такт.
Хватаясь за торчащие камни и корни, оскальзываясь, взобралась Аррайда наверх. При нескольких идущих друг за другом взблесках молний успела разглядеть на плоской платформе вытянутую крепость, похожую на утюг, и рядом башню, такую же высокую, но узкую. А вернее, две круглые стрельницы с перемычкой — из плоской, желтовато-серой плинфы — такой же, что пошла на плотно сбитые стены «утюга». В дверном проеме башни прыгал золотисто-розовый свет.
Ручные молнии — две змеи, две плоские ленты огня плясали между пилонами — остроконечными гранеными столбами, сужающимися кверху. Пилоны были покрыты резами — что-то похожее видела наемница в гильдии магов, но прочитать надписи не смогла. Мрамор пилонов был прохладным наощупь, огонь не обжигал и не грел. Танцевал, навечно привязанный между столбами. Это было красиво.
У каменной стены валялись несколько гнилых разбитых ящиков. Вот и все присутствие человека. Пахло погребом: сырой землей, плесенью. А еще дождем, грозой и солью. И никого вокруг.
Наемница с усилием потянула на себя тяжелую каменную дверь, думая, что если кто и придет следом, ему так же трудно будет эту дверь открывать, та скрежетнет в проделанном за время каменном желобе и разбудит. А если не разбудит — значит, не судьба. Наемница улеглась в углу за пляшущими волшебными огнями, плотнее завернувшись в мокрый негреющий плащ, положив рядом меч. Спокойно, без снов, проспала час или два. И проснулась отдохнувшей и готовой к действию.