Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
«Ну, пока он со свету ничего не видит!..»
– Да шай дэй?[77] – напряженно вглядываясь в темноту, спросил часовой, судя по голосу, совсем молодой, почти мальчишка.
И тут Александр ударил…
Удар получился не слишком удачным – клинок наткнулся на металл и со скрежетом скользнул вдоль него, врезаясь, словно в дерево: Сашу передернуло от того, что он понял, что это за дерево…
– Да-а-ард!.. – хрипло простонал афганец, присев, но Бежецкий уже зажал ему рот, не позволяя больше произнести ни звука, а другой рукой подхватил автомат и вырвал его из рук раненого.
Часовой извивался в руках
– Спокойно, спокойно, – неизвестно почему приговаривал офицер шепотом, аккуратно укладывая только что зарезанного собственной рукой часового на пол. – Незачем шуметь…
Голова кружилась от прилива адреналина, в висках колотила целая тысяча мягких молоточков, а во рту ощущался металлический привкус крови – чужой крови. Ему приходилось на охоте по крупному зверю перерезать горло бьющемуся в агонии лосю или косуле – дедушка считал, что будущий военный не должен быть хлюпиком, – но то были обычные животные…
«Соберись! – приказал себе Саша. – Соберись, тряпка! Подумаешь – кровью обрызгало… Не девица, поди, сдюжишь!»
Не теряя времени, бывший пленник попытался разобраться с оружием, свалившимся ему в руки: длинноствольный автомат с высокой мушкой и плавно изогнутым, вместительным, судя по всему, магазином.
«Немецкий? – спросил себя офицер, припоминая, что нечто похожее им показывали на занятиях в училище: штурмовая винтовка „Штурмгэвер“, состоящая на вооружении некоторых специальных частей Германского Рейхсвера. – Почему бы и нет?.. – Он отщелкнул и поставил на место складной металлический приклад, поискал защелку и снял магазин, блеснувший остроконечными, похожими на „федоровские“ патронами. – Калибр маловат… Да ничего – за неимением гербовой – пишем на простой…»
Никто снаружи более не появлялся, и Александр, осмелев, обыскал труп.
На груди убитого поверх халата было напялено что-то вроде матерчатого жилета, в вертикальных кармашках которого удобно располагалось еще три магазина. Нельзя сказать, что это открытие не обрадовало поручика: судя по длине, в магазины входило по двадцать пять-тридцать патронов, и за свою огневую мощь он теперь был спокоен. Видимо, эти подсумки сыграли роль бронежилета, и клинок, скользнув по одному из них, врезался в щель между. А вполне мог и сломаться, наткнувшись на металл… Еще несколько кармашков поменьше по бокам были пусты, а в одном лежали дешевые четки.
Бежецкий нацепил «обновку», разобрался с незнакомым механизмом оружия: длинный реечный предохранитель был для него внове, но он не мог не оценить по достоинству задумку неизвестного конструктора: перевести оружие с одиночного на автоматический огонь можно было одним движением.
«Интересная вещь, – подумал он. – Вот бы донести до своих, разобраться, что к чему…»
И горько улыбнулся: даже сотня патронов в самой гуще врага – более чем призрачная надежда на успех…
Надо было бы снять с убитого халат, чалпак и преобразиться в туземца окончательно, но преодолеть брезгливость Александр не смог – ему и прикасаться-то к обильно залитой кровью одежде было противно.
Он осторожно выглянул наружу и поблагодарил про себя Бога: часовой был не один, но его напарник, всецело полагаясь на товарища, уже беседующего в данный момент с Аллахом, надо полагать, дрых без задних ног, завернувшись с головой в какую-то рваную тряпку. Между ним и Сашей был костер, и к тому же нерадивый сторож лежал спиной к поручику, так что опасаться было нечего.
«И что с ним делать? – офицер подкрался к спящему и теперь держал его на мушке. – Стрелять? Переполошу всех…»
Он неуверенно положил руку на рукоять трофейного ножа, которым только что лишил жизни туземца…
«Да тебе, Саша, мясником работать, – невесело подумал он, вытирая тусклое от крови лезвие об одежду трупа. – Навострился уже: чик – и в дамках!»
Афганец, наверное, даже не проснулся, приняв легкую смерть во сне. Лишь потянулся всем телом, когда острый клинок с размаху вонзился ему под левую лопатку. И остался недвижим…
Зато арсенал поручика обогатился хорошо знакомым ему автоматическим карабином Федорова, правда, с гораздо меньшим боезапасом – всего один запасной магазин и пригоршня патронов россыпью в карманах халата. И двумя ручными гранатами английского производства. «Ананасками», как их прозвали из-за сходства с тропическим фруктом.
«Вот это дело! – обрадовался Александр, рассовывая богатство по карманам одежды и удачно подвернувшегося „передника“. – Теперь я им тут устрою Бородино пополам с Ватерлоо!»
Жаль было расставаться с трофеем, но идти в бой, увешанным с ног до головы оружием – безрассудно, а как ни крути, знакомый до мелочей «федоров» в бою выгоднее непривычного «Штурмгэвера». И поручик аккуратно прислонил автомат к мертвому телу, оставив магазины как дополнительную защиту.
Вот теперь, когда он был вооружен, можно было и оглядеться, и оценить обстановку…
Сначала Саша не понял, что вокруг не так, но поднял голову вверх – и все встало на свои места: он находился в пещере. Была ли эта подземная пустота делом человеческих рук или природным образованием (а может, и тем, и другим – человек просто доделал то, что было начато за миллионы лет до него), оставалось только догадываться. Но лучшего места для узилища и придумать было нельзя: почти круглый зал по одной стороне был обнесен невысокой кирпичной стеной – свод нависал на высоте чуть более человеческого роста – с дюжиной занавешенных циновками дверей. Точно такими же, как та, что закрывала вход в его персональную «камеру». В центре пещеры в «кровле» зияло неровное отверстие, в которое уходил дым разведенного прямо под ним костра. Все входы просматривались великолепно, и если бы караульщики не понадеялись на прочность веревок, спутывающих русского офицера, или второй часовой страдал бессонницей – предприятие Бежецкого было бы обречено на провал с самого начала. Выскочив из темного помещения на свет, он тут же попал бы под огонь того, кого даже сразу и не различил бы за пламенем костра.