Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
– И мы хлебопашествуем, – степенно кивнул атаман. – Как и пращуры наши.
– Здесь?
– А что? Конечно, пшеничка здесь не очень родит… Как в Оренбуржье примерно. Но вот кукуруза – прямо сама прет. Солнышко ей здесь пользительнее, чем у нас, говорят. И на корм, и на зерно пускаем. Превосходная, скажу я, культура!
Бежецкий чувствовал себя не слишком подкованным в агрономии и предпочел отшутиться:
– Ну, слава богу, не конопля.
– Да и для конопли здесь – рай, – откликнулся простодушный казак, но тут же поправился: – Это в смысле масла и рогожи. Законы мы блюдем. Неукоснительно. Нельзя –
– Но ведь с водой здесь плохо! Туземцы бедствуют.
– Это потому что по старинке у них все. В мечети своей помолятся и ну тяпкой – кетменем по-ихнему – землицу ковырять. А то – на волах. Прямо как при царе Горохе! И поливают как? Арыки отводят от реки, а воды в них – кот наплакал. Грязная, мутная, с песком… И пьют ее же. А мы что?
– Что?
– Сразу же выписали инженера, – удовлетворенно откинулся на спинку венского стула, жалобно хрустнувшего под ним, есаул. – Да не из Кабула – таких тут и нет совсем, – а из самого Туркестана. И он нам тут пробурил две скважины. Глубиной метров на триста каждая. Водица течет, – он причмокнул, – чистый нарзан! Батя мой легкими скорбен был (покури тютюну – табак здесь тоже, кстати, родится еще тот! – с его лет полсотни), а тут враз выздоровел. С водички да воздуха здешнего!.. Да ты, ваше благородие, спишь совсем! – заметил наконец патриот новой родины, что собеседник его совсем клюет носом. – Ну, утро вечера мудренее. Женка моя, Прасковья Африкановна, тебе в горнице постелила…
* * *
Ревя мощным двигателем, вездеход шустро катился по довольно неплохой для этих мест грунтовке, оставляя за собой в шлейфе кирпичной пыли километры пройденного пути. Катился бы и по бездорожью – проходимость его, благодаря четырем парам могучих колес, была великолепной. Происшествий с момента отъезда из Логаровской не случалось, и пассажир с командиром броневика – молодым казаком в чине урядника – выбрались на броню. Зачем без нужды париться в раскаленном, провонявшем резиной и прочими, не слишком приятными ароматами, стальном нутре боевой машины?
– А вездеход-то, смотрю, наш, путиловский, – заметил Саша, сидя на бухте троса и цепко держась за приваренную к корпусу скобу.
– Конечно, наш, – невозмутимо ответил казак, умудрявшийся на полном ходу смолить огромную самокрутку, спрятавшись от бьющего в лицо ветра за маленькой башенкой с крупнокалиберным пулеметом. Она время от времени поворачивалась из стороны в сторону, когда по ходу движения то слева, то справа появлялись жиденькие заросли кустарника или развалины – стрелок знал свое дело туго. – Других не держим.
– А как же международные договоры? – удивился поручик. – В Кабуле вон сплошь немецкая да французская техника.
– Нам эти договоры неведомы, – выпустил клуб сизого дыма станичник. – В Кабуле, может быть, и немецкими драндулетами балуются, а нам тут это ни к чему.
«Смотри, какие молодцы, – растроганно подумал Александр, сам не одобрявший перестраховщиков из командования. – Начхали на запреты и живут, в ус не дуют. Нет, право, казаки – молодцы! Почему только во всех остальных нет их сметки и презрения к опасности?..»
Атмосфера Кабульского «фронтира» здесь, после того как он увидел настоящий «фронтир», авангард Державы, уже не казалась ему такой уж восхитительной. Вольница, либерализм – да, но все равно какой-то выхолощенный, скованный по рукам и ногам запретами, кому-то в далеком Санкт-Петербурге кажущимися необходимыми… Бежецкий сейчас остро завидовал лихому парню, может быть, его ровеснику, не боявшемуся в этой жизни ни Бога, ни черта, разве что атамана своего, да и то – самую малость, как велят традиции. Именно такие сорвиголовы чаще всего спасали честь Империи в войнах прошлого, выручали в тех случаях, когда вымуштрованная и подготовленная по европейскому образцу российская военная машина давала сбой.
– Заодно в мастерские, кстати, заскочу, – как ни в чем не бывало продолжил урядник. – Батя велел без починенной радиостанции домой не возвращаться. «Семь шкур, говорит, спущу, коли не найдешь спеца, чтобы трещалку эту в божеский вид привел!» Так что буду искать, где эту хреновину отремонтировать. Вы, вашбродь, часом не присоветуете, где мне такого спеца найти?
Все восторги поручика развеялись, как дым: никакого особого почета, стало быть, ему оказано не было. Старый хитрован просто воспользовался случаем, чтобы обделать попутно свои делишки.
«Еще ведь и заправит под эту дудку вездеход свой, – с досадой подумал он. – Привез, мол, вашего офицера – извольте! Да, практичности этой братии не занимать…»
– Заодно и машину заправлю, – простодушно подтвердил его сомнения казак, вынимая из кармана вышитый кисет и сложенную вчетверо газету. – В баке солярки осталось всего ничего, а жрет этот паразит ненасытный уйму целую. Вы уж, вашбродь, распорядитесь, чтобы мне плеснули в бак от щедрот казенных.
– Попробую, – буркнул Саша, отворачиваясь: облик истинного рыцаря степей, было выкристаллизовавшийся в его воображении, заметно скукожился: меркантильность спутника в возвышенной душе юноши никак не уживалась с благородством.
– Это дело! – обрадовано вернулся казачок к своему занятию, рачительно следя, чтобы ветер не выдул из газеты крупно нарезанную махорку. – Батя соляру бережет, как зеницу ока. Только по нужде и выдает, да в обрез. А налево смотаться – ни-ни. Мол, верхами скачи, коли приспичило! Верхами! – презрительно фыркнул он. – Двадцатый век на исходе, а мы, как дураки, верхами!..
Пулемет прервал его речь, басовито ругнувшись короткой очередью куда-то вправо, в сторону возникшей из-за невысокого холма «зеленки» – довольно густой, хотя и не отличающейся яркой, зеленью, полосы растительности, в которой как по собственному опыту знал Бежецкий, легко можно было укрыть хоть батальон.
– Пардону просим, вашбродь! – суетливо запихал кисет за пазуху камуфляжной куртки урядник, сползая под прикрытие борта. – Давайте сюда!
Оба молодых человека висели, держась за скобы, над мчащейся под колесами щебенкой несколько минут, но продолжения не было. То ли померещилось чего стрелку, то ли со скуки пальнул в белый свет, как в копеечку… Саша собрался было выбраться обратно на броню, но казак отрицательно помотал головой:
– Не суйтесь, барин! Федьку я хорошо знаю: он просто так патроны жечь не станет…