Здесь и сейчас
Шрифт:
– Я вернусь через два дня. Оставьте их в покое, и я сама приду прямо к мистеру Роберту и сдамся. И тогда делайте со мной что хотите. Но если вы их хоть пальцем тронете, клянусь, я все разнесу у вас к чертовой матери!
Даю отбой. Разбиваю мобильник вдребезги и швыряю его в кусты.
Отхожу от машины на несколько ярдов, сажусь на корточки и закрываю лицо руками. Через минуту чувствую: подходит Итан и кладет мне на спину руку:
– Зря ты это.
– Вовсе не зря. – Я встаю, вытираю глаза. – Не волнуйся, все будет нормально.
– Да?
– Да.
И
Наверное, это первый мой час свободы за все время, пока я здесь. Мы решаем отправиться на берег океана, чтобы увидеть его собственными глазами.
– Надо же нам хоть где-нибудь побывать, – философски замечает Итан.
А правда, почему бы и нет?
Мое зрение явно улучшается, мне это кажется настоящим чудом. Причем я вижу совсем по-другому, гораздо яснее, чем через эти чертовы очки. Когда под синим небом и ослепительно сияющим солнцем едешь вдоль берега, а за окном проплывают желтые дюны Атлантического побережья, планета кажется чистой, как новенькая, и удивительно прекрасной.
Итан поглядывает на меня и улыбается.
По дороге к Джонс-Бич мы останавливаемся возле закусочной. Пляж уже полон. Ну да, конечно, сегодня же пятница, и майский день просто великолепен.
– Отлично, – говорит Итан, глядя на толпы людей в купальных костюмах, с детьми, снующих туда-сюда с прохладительными напитками и зонтиками. – Лучшего места для двух беглецов, спасающих свои шкуры и озабоченных судьбами человечества, не найдешь.
Впрочем, из машины мы выходим не сразу. Итан достает номер «Нью-Йорк таймс» за будущее воскресенье и делит его на две части.
– Теперь ты можешь читать, верно? – спрашивает Итан, глядя, как я пытаюсь разобрать мелкий шрифт на первой странице, весь такой гордый, будто читать меня научил лично он.
Оба стараемся казаться спокойными, но ему тоже не по себе: мы боимся открыть газету и увидеть, что там написано. Совершая переход во времени, мы захватили с собой так мало вещей, что эта газета и для меня сейчас кажется очень странным предметом, как и для Итана.
Я начинаю с прогноза погоды на самом верху.
– С этим номером можно безошибочно предсказать погоду на воскресенье, – говорю я.
Итан в это время бегло просматривает спортивную страницу.
– Ага, – говорит он, – и заработать целое состояние, делая ставки на количество забитых голов. Я всегда читаю газету с этой страницы, но сейчас, кажется, делать это – почти преступление.
– Понятно, – говорю я, беру у него эту страницу и вместе с отделом деловых новостей откладываю в сторону. – Об этом почитаем позже.
Вместе страницу за страницей просматриваем первую часть газеты. Бегло читаем заголовки, пробегаем глазами колонки, и я не вижу ничего такого, что могло бы хоть как-то удивить или насторожить: обычные новости, как я смогла заметить. Иммиграция, по-видимому, прекрасно справилась с задачей ничего не предпринимать. А также не допустить серьезных перемен.
Через некоторое время Итан
Вспоминаю выражение его лица, когда в ящике Паппи он нашел свой рисунок. Переживаний уже по горло, а еще только полдень.
Слегка касаюсь пальцами его запястья:
– Прости меня, мне очень жаль, что я впутала тебя в это дело.
Секунду Итан смотрит на меня, как и раньше.
– Я давно сам впутался в это дело… С того самого дня, как увидел тебя, Хенни. Теперь уже не выпутаться.
– Думаю, надо смотреть в разделе «Городские новости», – говорю я, когда мы перекусили в закусочной бутербродами и чипсами с лимонадом и вернулись в машину.
Раскрываю этот раздел. На первой же странице огромная статья с двумя фотографиями: на одной мужчина, на другой женщина.
Итан наклоняется поближе.
– Черт побери, ты знаешь, кто это? – Он тычет пальцем в фотографию женщины. Я немного пододвигаюсь, чтобы он мог пробежать текст. Палец его замирает на имени в самом начале статьи. – Ну, да, точно она.
– Кто?
– Мона Гали. Женщина-ученый, которая написала научную работу, про которую я тебе рассказывал. Из лаборатории, где я прошлым летом стажировался.
– Ее ты хотел познакомить с Беном Кеноби.
– Ну да.
– Господи. Что с ней случилось?
Мы оба так взволнованы и обеспокоены, что читаем статью, беспорядочно перескакивая с места на место. Я снова гляжу на заголовок.
– Похоже, она погибла, – говорю я и читаю вслух: – «Ссора любовников закончилась трагически». – Пытаюсь успокоиться и читаю первые два абзаца внимательно и по порядку. – Да, все закончилось для нее смертью. – Я указываю на фото мужчины. – Вот этот человек, как его, – ищу его имя, – Эндрю Болтос, это он убил ее.
Итан смотрит на меня как громом пораженный.
– Она уже мертва?
– Нет, сейчас она еще жива. – На всякий случай ищу дату. – Погибнет в субботу вечером, примерно в семь сорок пять.
Итан тупо смотрит на газетный лист, словно не в силах заставить себя читать дальше.
– Но почему? Зачем кому-то понадобилось ее убивать?
– Тут, кажется, пишут, что этот парень, Эндрю, был ее любовником, и они крупно поссорились. – Я читаю дальше: – Так. Этот Эндрю не отрицает, что убил ее. Утверждает, что сделал так в целях самообороны, так как у Гали был пистолет.
Итан несколько секунд молчит, переваривая услышанное.
– Как думаешь, это то самое?
Мы оба знаем, что «это» – то самое. Слишком уж многозначительное совпадение, чтобы было иначе.
– Думаю, да.
Я складываю газету, стараясь, чтобы складка не проходила по фотографии. Руки у меня нервно дрожат.
– Мой отец знал про нее?
– Я рассказывал ему о работе доктора Гали. Не о той, которая посвящена волновой энергии, а про темную материю, это было ее хобби. Не помню, называл ли я ее имя. Мне так и не удалось передать ему научную статью Гали.