Здесь обитают чудовища [Глазом чудовища. Здесь обитают чудовища ]
Шрифт:
Мы не можем, вызвать здесь наших демонов, потому что мы не можем определить их так. В нашем мире существует и всегда существовало великое Зло, но облик его и формы меняются от столетия к столетия, и оно больше не является для нас персонифицированным.
— А Гитлер? — возразил Кроккер.
— Да, в нём для нашего поколения действительно воплотился демон. А как у вас, Николас?
— Ни в ком и ни в чём конкретно. Всё обстоит именно так, как вы говорили, сэр.
— Всё это очень интересно, — заметил Кроккер. — Но каким образом ты ускользнул от них? Неужели один из этих демонов разрезал верёвки,
Ник почувствовал себя неуютно. Вот это-то ему совсем не хотелось рассказывать. В этом мире приходилось верить во множество невероятностей, однако поверят ли они в то, что случилось?
— Ну? — резко бросил Кроккер. — Так что же действительнос тобой произошло?
Ника припёрли к стенке — нужно было говорить правду, а значит, рассказать и про Авалона. Но он не сообщил им о своей первой встрече с Герольдом. А это могло навлечь на него подозрения.
— Ты в затруднении, Николас, — Викарий говорил настолько успокаивающе, насколько тон Кроккера раздражал юношу. — Случилось что-то такое, что тебе трудно объяснить.
— Всё это началось ещё раньше… — и он торопливо рассказал им о встрече с Авалоном, боясь, что если он будет колебаться ещё хоть чуть-чуть, его окончательно покинет мужество.
— Повтори-ка эти названия! — Хэдлетт внезапно прервал Ника в месте, которое вовсе не показалось юноше стоившим внимания. Однако он подчинился.
— Он сказал: «Авалон, Тара, Броселианда и Карнак».
— Великие святые места кельтов, — прокомментировал Хэдлетт. — Даже до нашего времени дошли слухи о них как о могущественных центрах психической энергии. Хотя местонахождение Авалона так никогда и не было с уверенностью определено. В легендах он располагался где-то на западе. Герольды с такими именами… да, всё соответствует…
— Чему соответствует? — захотелось узнать Кроккеру.
— Принципам древней геральдики. Герольды Британии получали имена по названию графств — таких, как Йорк, Ланкастер, Ричмонд. Имена, которые носили помощники герольдов, восходят к древним королевским символам. А герольдмейстеры, которым подчинялись и те, и другие, именовались в честь провинций — Кларенс, Норруа, Ольстер и так далее. Если Николас не ошибается, то тоща здесь должны быть четыре герольда, и каждый носит имя одного из древних мест средоточия великого могущества в нашем мире… Возможно, являвшихся некогда вратами в этот. Тара находится в Ирландии, Карнак и Броселианда — в Британии… но всё это места кельтов. И именно к кельтским поверьям восходят наши легенды о Народе с Холмов. Хотел бы я знать, кто здесь герольдмейстер!
— Я не понимаю, зачем всё это нам! — возразил Кроккер. — Мы все знаем, кто такой Герольд, и что он может одурачить любого, кто станет его слушать. Похоже, Шоу, и ты наслушался его речей. Что он предложил тебе… что-нибудь стоящее?
Ник сдержал свой гнев, зная, что Кроккер произнёс вслух свои подозрения.
— Он предложил мне, — начал Ник, тщательно подбирая слова, — золотое яблоко и безопасность этого мира. Он предсказал приход великой опасности; Зло уже не раз затопляло эту землю и прежде, и сейчас снова надвигается. По его словам только те, кто примет Авалон, будут защищены.
— Золотое яблоко, — задумчиво проговорил
— Да, это ещё один символ.
— Итак, ты встретился с этим Авалоном… и что случилось после того? Неужели эти твои латники схватили и его? — Кроккер снова вернулся к рассказу Ника.
— Они пытались… монах даже хотел убить его… — он поведал о том, как тщетно орудовал монах своим шестом с крестом, и об исчезновении Герольда.
— Так значит, это случилось, когда они схватили тебя. Ну, а теперь объясни, каким образом ты сбежал от них.
И Ник рассказал о том мучительном звуке, который увлёк в западню бродяг, а он остался в одиночестве. Он не стал говорить о своих собственных страхах, а продолжил с возвращения Герольда, потом — об эпизоде с лошадью и мулом. После этого, стараясь подобрать наиболее выразительные слова, он рассказал и всё остальное.
Они больше не перебивали его и молча выслушали до самого конца, когда он увидел, как из воздуха материализовался замок и появился Герольд со своими четырьмя спутниками.
Вот тогда-то викарий и задал Нику вопрос, но не об его действиях, как этого ожидал Ник, или что он увидел, а о вышивках на зелёных плащах у спутников Герольда.
— Дуб и яблоня, и ещё два каких-то серебристо-белых цветка, — повторил Хэдлетт. — Дуб и яблоня… это очень древние символы, символы могущества. Два же других… Хотел бы я знать… Но мне нужно самому взглянуть на них. Боярышник? Бузина? Удивительно… старые-престарые поверья…
— А мне удивительно то, — заметил Кроккер, тщательно подбирая слова, — что вы ещё здесь, Шоу. Вы ведь взяли яблоко, разве не так?
Ник предвидел это обвинение. Но как доказать его ошибочность?
— Мне что, показать следы изменений, о которых вы говорили, сэр? — спросил он у викария, не отвечая Кроккеру.
— Изменения… какие изменения? — с отсутствующим видом поинтересовался Хэдлетт.
— Вы считаете, что с теми, кто принимает предложение Герольда, происходят изменения. Я не принимал предложение. Вам нужно, чтобы я поклялся в этом? Или вы можете сами каким-то образом убедиться? У вас в этом больше опыта, чем у меня. То, что произошло со мной там — когда мне удалось бежать — я не могу объяснить. Герольд сказал мне о свободе, и я просто попытался воспользоваться тем, что, как мне показалось, он имел в виду. И это сработало, хотя я и не могу объяснить вам, как или почему. Но — я — не — брал — яблока… — последние слова Ник произнёс с расстановкой и повторил их, вложив всю свою душу. Возможно, Кроккер и не поверит ему, но он наделся, что Хэдлетт поверит.
— Изменения, — снова повторил викарий. — Ах, да, мы ведь говорили об этом раньше.
Тон его показался Нику до обидного отрешённым, словно его эта проблема совершенно не волновала. Но Ник знал, что он должен перетащить Хэдлетта на свою сторону прежде, чем они присоединятся к остальным. Потому что, он был в этом уверен, подозрения, которые возникли у Кроккера, тут же появятся и у остальных.
Джин поддержит лётчика, чтобы он ни утверждал, и Ник не верил, что Страуд радушно встретит его, едва только Кроккер заговорит. Но он хорошо знал, что к викарию прислушаются. Если викарий будет за него, ему обеспечена поддержка.