Здесь ради торта
Шрифт:
Я смотрю на обложку.
— Серьезно?
— Ага. Мой четырнадцатилетний мозг взорвался.
— Не настолько, чтобы это мешало тебе перечитывать, — поддразниваю я, пролистывая страницы с загнутыми уголками.
Она усмехается.
— Это прекрасная история о дружбе.
— Конечно, конечно.
Пейсли закатывает глаза. Стюардесса занимает свое место в проходе. Она начинает инструктаж по технике безопасности, и Пейсли откладывает книгу, складывает руки на коленях и наблюдает за всеми действиями стюардессы.
Когда
— Без сомнения, ты была единственной, кто смотрел ей в глаза.
— Невежливо игнорировать того, кто разговаривает с тобой. Кроме того, она учит людей, как спасти свою жизнь и жизни других. Ты должен благодарить меня, потому что я знаю, что делать, если маски сбрасываются, а ты нет, и в итоге мне придется помогать тебе, — Пейсли окидывает меня острым взглядом. — Вы, сэр, помеха.
Кончиком языка я тыкаю в коренной зуб, чтобы не рассмеяться.
— Ты всегда так внимательно слушаешь, когда стюардесса проводит инструктаж по безопасности?
— Непременно, — подтверждает Пейсли.
Вспоминая тот вечер, когда она сказала, что является пешеходом с высоким рейтингом, я спрашиваю:
— Ройс, ты любишь угождать людям?
— Это недостаток, над которым я работаю.
Я киваю, выпячивая губы.
— Иногда я неуверен в себе. Это недостаток, над которым я работаю.
— За то, чтобы прогрессивно работать, — говорит она, имитируя поднятый бокал в воздух.
Мы притворяемся, что чокаемся.
Она открывает свою книгу. Я достаю блокнот и ручку, записывая заметки для очередного сюжета, который уже несколько месяцев крутится у меня в голове.
Пилоты настраивают самолет на взлет, затем мы набираем скорость и высоту.
Через минуту раздается несколько толчков, и Пейсли роняет книгу, вцепившись в подлокотник.
Я подталкиваю ее.
— Ты в порядке?
— Что это за толчки? — в ее глазах мелькает паника.
Я отрываю ее пальцы от подлокотника, держа ее руку в своей.
— Это из-за изменения температуры воздуха по мере подъема. Подумай, насколько жарче на земле, чем здесь, когда мы поднимаемся все выше и выше. Летом воздушное пространство более неровное.
Она кивает, когда я говорю, ее глаза доверчивы. Что такого в этом взгляде, что приводит меня в восторг?
Она опускает взгляд на свою руку в моей, кажется, удивляясь, что она там. Смущенно улыбаясь, она убирает руку.
— Прости за это.
— Я не против того, чтобы помочь тебе почувствовать себя лучше когда есть что-то, что тебя пугает.
— Я ценю это, — шепчет она, снова открывая книгу.
Пейсли погружается в историю. Ее маленькие улыбки, хихиканье под нос, кончик языка, периодически смачивающий губы, — все это говорит о том, что она наслаждается тем, что читает.
Следуя указаниям из сообщения Сесили,
Мы уже пролетели половину пути, когда я наклоняюсь к ней и шепчу:
— Ты уже дошла до рукоблудия?
Она бросает на меня взгляд, глаза угрожающие.
— Не заставляй меня жалеть о том, что я тебе это сказала.
Я невинно поднимаю ладони.
— Я не говорил, что в мастурбации есть что-то плохое.
Пейсли издает губами вибрирующий звук. Она смотрит на мою промежность, и на ее щеках расцветает слабый розовый румянец.
— Очевидно.
Она возвращается к своей книге. Я возвращаюсь к заметкам.
В конце концов, я замечаю, что Пейсли уже давно не переворачивает страницу.
— Ты заснула, Ройс?
— Хм? — она удивленно смотрит на меня. — Нет, — отвечает она, откладывая книгу на колени, чтобы распутать свой беспорядочный пучок. Она расчесывает пальцами волосы, а затем снова завязывает их на голове.
— Все хорошо? — спрашиваю я.
Она кивает один раз, плотно сжав губы. Я на это не куплюсь. Я вырос с двумя женщинами. Они могут говорить, что у них все хорошо, но это не значит, что это так. Зачастую это означает обратное.
Я также усвоил, что если надавить на женщину, которая не хочет говорить, то можно получить резкий комментарий и, скорее всего, оскорбление в придачу.
Чтобы начать путешествие с наилучшей стороны, я держу рот на замке.
Мы приземляемся и направляемся к выдаче багажа. Когда Пейсли видит свой багаж, она делает шаг вперед, чтобы взять его, но я оказываюсь быстрее.
Она настаивает:
— Я могу его взять.
Но я качаю головой.
— Может, я и твой фальшивый парень, но я настоящий джентльмен.
Это замечание должно было вызвать реакцию в ее игриво-дерзкой манере, но ей едва удается выдать дрожащую улыбку.
Чтобы дать понять, что я имею в виду то, что сказал, я несу ее тяжелую сумку через аэропорт. Ее платье подружки невесты, упакованное в чехол для одежды, перекинуто через ее плечо.
Мы перекусываем посредственными сэндвичами в маленьком ресторанчике в аэропорту Роли, и к тому времени, как мы забираем арендованную машину и направляемся в город, где мы сядем на паром, мои локаторы уже настроены.
— Пейсли, — начинаю я, наблюдая за тем, как ее пальцы барабанят по рулю.
Она смотрит на меня. В ее сине-зеленых глазах плещется беспокойство.
— Что у тебя в голове?
— Я начинаю нервничать, — признается она. — До этого момента все было в порядке, но теперь, — она отнимает одну руку от руля и проводит ею по лицу, — я думаю, не самый ли это глупый поступок в моей жизни.