Здесь водятся драконы
Шрифт:
— Скажите, а эти броненосцы действительно так хороши? — спросил корветтен-капитан. Собеседник покосился на него с некоторым удивлением.
— Я полагал, что офицеры Кайзермарине в курсе того, что строится на наших верфях.
— Несомненно, так и есть, герр Шольц. Однако мне хотелось бы услышать и ваше мнение. Из первых рук, так сказать…
— Ну, уж и из первых… — господин в пенсне пожал плечами, но видно было, что незамысловатый этот комплимент был ему приятен. — Я ведь только руководил строительством одного из двух заказанных китайцами броненосцев, а к проектированию не имел прямого отношения.
— И, тем не менее, мне любопытно было бы узнать, что вы думаете о плодах, так сказать, своих
— Что ж… — господин снял пенсне, протёр его извлечённым из кармана пальто платком и вновь водрузил на переносицу. — Тогда, с вашего позволения, начну издалека. Некоторые репортёры, освещающие этот проект, отсылают читателя к первым в мире судам, имеющим подобную архитектуру — итальянским эскадренным броненосцам типа «Кайо Дуилио». В определённом смысле, так оно и есть, тем более, что наш броненосец заложен всего через четыре года после спуска на воду первого корабля этого типа. Однако же вернее будет сказать, что «Динъюань» — так китайцы собирались назвать первый броненосец этого типа — имеет прямыми своими предшественниками наш цитадельный «Саксен» и британский башенный «Инфлексибл». От «Саксена» был и взяты обводы корпуса, конфигурация таранного форштевня в виде равнобедренного треугольника, а так же общая схема бронирования. От британского броненосца же — башенное размещение артиллерии главного калибра, такое же, впрочем, как и на «Кайо Дуилио» — но при этом орудия, в отличие от итальянского и британского прототипов казнозарядные, производства Круппа, и имеют калибр триста пять миллиметров или двенадцать дюймов. При этом длина цитадели составляет сорок четыре метра, а толщина укрывающей её компаундной брони — до трёхсот пятидесяти шести миллиметров. Кроме того, судно имеет по всей длине бронированную верхнюю палубу, покрытую железными плитами толщиной в три дюйма. Что же касается двух других кораблей — то это мореходные канонерские лодки рэнделловского типа — такие уже строились для китайского флота в Англии.
— Что ж… — моряк усмехнулся. — стоит посочувствовать китайцам, лишившимся таких прекрасных кораблей. А заодно и удивиться неповоротливости наших чиновников, отказавшихся приобрести их для Кайзермарине.
— Полагаю, по этому поводу сокрушаться не следует. — отозвался господин в пенсне. — Характеристики «Динъюаня», как и его систершипа довольно удачны, не спорю, но всё же это вчерашний день военного кораблестроения. Если вы соизволите пройти за мной в контору — я покажу вам чертежи броненосца, который будет заложен на нашей верфи в самое ближайшее время. Это будет совершенно новый для нашего флота корабль, ничем не уступающий британскому «Коллингвуду», который, как вам вероятно, известно, спешно достраивается на адмиралтейской верфи в Пембрук-Доке.
— Буду весьма признателен, герр Шольц. — моряк коротко кивнул и вслед за собеседником зашагал к стоящему неподалёку заводскому зданию.
* * *
Тихий океан,
Остров Ява.
В Батавии, столице голландской Ост-Индии «Смоленск» задержался на неделю для текущего мелкого ремонта, и пассажиры, кто побогаче, предпочли провести это время на берегу, в довольно приличном отеле. Остальные, те, кто предпочитал ночевать в своих каютах, тоже не стали пренебрегать экскурсиями по городу и окрестностям, дегустацией местной кухней и, конечно, посещением рынков.
Казанков не упустил случая повысить эрудицию своего подопечного — ещё на подходах к Яве он заставил Матвея перечитать всё, что было в скудной корабельной библиотеке как по истории этой голландской колонии, так и по географии, животному и растительному миру острова, так и о нравах и обычаях
Сам город произвёл на юношу сильное впечатление. Центральная его часть с ратушей, особняками европейцев, магазинами, а так же складами и пакгаузами порта, были заключены, словно портрет в раму, аккуратно прокопанными каналами; центральный же канал, отходящий от акватории гавани, перерезал город пополам и был столь широк, что туда могли заходить большие океанские пароходы. Берега каналов были, подобно набережным Амстердама или Брюгге, облеплены мелкими судами — шхунами, баржами, малайскими джонками и паровыми катерами; многочисленные рабочие-малайцы, работающие здесь, обитали за периметром каналов, в туземных кварталах, состоящих из халуп, крытых пальмовыми листьями и стенами из циновок и стеблей бамбука. Казанков с Матвеем посетили и эти трущобы, и бывший гимназист был глубоко потрясён царившими тут грязью, нищетой, убожеством.
Визит в туземную часть Батавии оставил по себе память в виде купленной в крошечной лавочке Криса — национальный малайский кинжал с лезвием замысловатой волнистой формы и поверхностью клинка, словно изъеденной крошечными червячками — как объяснил на ломаном английском торговец, в этих углублениях содержался яд, который малайцы помещали в ножны своих крисов, чтобы всё время иметь под рукой отравленное оружие. И добавил, что с такими крисами малайцы не боятся ходить на тигров — которые, как добавил Казанков, водятся на Яве в изобилии, но заметно уступают размерами своим бенгальским сородичам.
Но всё когда-нибудь заканчивается — закончился и этот краткий перерыв на пути через два океана. «Смоленск» прощально взвыв гудком, покинул гавань; голландский колониальный крейсер, несший брандвахтенную службу, ответил двумя гудками, желая, согласно морскому этикету, счастливого пути и положенных семи футов под килем. В течение следующих нескольких дней пароход обогнул большой остров Калимантан, прошёл извилистым Макасарским проливом и, оставив за кормой, острова Лусон, Самар и Миндао, затерялся в просторах Филиппинского моря. Дальше маршрут лежал в японский порт Нагасаки, где зимовали усталые русские клиперы и полуброненосные фрегаты, и где «Смоленск» так же должен был сделать короткую остановку перед тем, как, миновав островок Цусима в Корейском проливе выйти в Японское море — и дальше, к конечному пункту плавания, во Владивосток.
— Решили подтянуть свой немецкий? — осведомился Казанков. — И правильно, чего время-то терять. Раз уж вы так увлечены химией и видите своё будущее связанным с этой наукой, то без немецкого вам никак не обойтись.
Они с Матвеем сидели на прогулочной палубе в раскладных парусиновых стульях, называемых «паровыми стульями» или шезлонгами. С недавних пор подобные предметы меблировки стали появляться на многих пассажирских пароходах — особенно на тех, что имеют каюты первого класса.
На палубе было шумно — компания молодых людей, армейских офицеров и чиновников какого-то казённого ведомства, затеяли играть в чехарду. Разделившись на две группы по четыре человека они выстроились один за другим и стали прыгать через спины друг друга: тот, что стоял оказывался последним, перепрыгивал через троих стоящих впереди и, оказавшись во главе этого «ордера», в свою очередь сгибался, подставляя спину для следующего прыгуна. Побеждала та из команд, которая первой добиралась таким образом до конца прогулочной палубы — к восторгу немногочисленных дам, наблюдавших за этой забавой, позаимствованной, вероятно, у пассажиров британских пароходов.