Zeitgeist
Шрифт:
Старлиц оторвался от нутовой подливки.
– Ты хочешь сказать, что Зета – поклонница «Большой Семерки»?
– Совершенно оголтелая! – Вана чуть не раздавила в руке стакан. – Я ничего не могу поделать, Легги. Ни с ней, ни с собой. Это какой-то конец света!
Старлиц побарабанил пальцами по стойке.
– Вот, значит, как? А я? Мы не виделись много лет. Со мной ты сумела бы справиться?
– Понятия не имею, – отозвалась Вана сопя. – Но это неважно. Ты – все, что у меня осталось. – Она улыбнулась
– Я рад тебя повидать, Вана, – честно сказал Старлиц. – Ты отлично выглядишь.
– Брось, я знаю, какой у меня ужасный вид. Хуже не бывает. Но я это заслужила. Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить.
– Просто ты перенапряглась, – тихо проговорил Старлиц. – Пора переключить скорость. Перевалить через весь этот миллениум и собрать осколки своей жизни в целую картину.
– Я пыталась. На самом деле! Все напрасно. Становится только хуже.
– В этот раз ты угодила в правильное место. В этом отеле есть неплохие номера. Например, мой. К тому же для меня здесь все бесплатно.
– Неужели? – Вана рассеянно рассматривала тающий лед на дне стакана.
– Знаешь что, давай поднимемся ко мне в номер. Прямо сейчас. Побарахтаемся в стогу, так сказать.
Вана чуть не подавилась. Поставив стакан, она вытаращила красные глаза.
– Ты выжил из ума? Кому ты это предлагаешь?
– А что такого? Идем!
– Я лесбиянка!
– Ну, один раз за двенадцать лет – это не смертельно. Держу пари, ты не занималась ничем таким уже больше трех месяцев.
– Больше трех лет...
– Тем более. Гляди, мы с тобой пьяны, настроение подходящее, у меня хороший номер. Мы все-таки какая-никакая семья, у нас есть общее прошлое. Вспомним старое!
Они враскачку добрели до его номера и с немалыми трудностями, отдавая должное возрасту, осуществили соитие.
– Здорово! – пропыхтел Старлиц, скатываясь с нее и отдуваясь. Закрывшись в ванной, он избавился от турецкого резинового изделия. Рев туалетного бачка пробудил Вану к жизни.
– Дай сигарету! – простонала она. – У тебя найдется аспирин?
– У меня есть золофт! – крикнул Старлиц.
– Еще лучше.
Старлиц достал из холодильника бутылку турецкой минеральной воды и пакет с разноцветными упаковками транквилизаторов. Выковыряв из одной таблетку, он принес Ване ее и бутылку. Она положила таблетку на язык и разом выпила полбутылки. Устало выбравшись из-под простыни, они скрестила посреди развороченной кровати целлюлитные ноги, не стесняясь потрескавшихся пяток.
– Господи, у меня такое чувство, словно меня возили по полу.
– Ничего страшного. Подумаешь, всего лишь ты да я.
– Не могу поверить, что я это сделала. Зачем я согласилась? Никогда больше себе этого не позволю!
– Подожди
– Тебя не затруднит надеть штаны? – взмолилась она.
– Не затруднит.
– И рубашку. Не обижайся.
– И не подумаю. – Старлиц, довольно посвистывая, натянул просторные трусы. – Я чувствую себя помолодевшим, – сообщил он, ныряя в костюмные брюки. – Как следует поддать и потрахаться – вот то, что мне требовалось. Такое ощущение, что вернулся 1977 год.
– Тебе понравилось? – недоверчиво спросила Вана.
– Очень. Жить хорошо.
– Если хотя бы одному из нас полегчало, значит, это был не напрасный труд.
– Еще бы! Как же иначе? Секс творит чудеса во всем мире.
Вана допила воду и уронила бутылку.
– Честно говоря, лично я ничего чудесного в этом не обнаружила, но... Возможно, ты прав. Наверное, благодаря тебе я ударилась о дно. Хуже уже не может быть. У меня ощущение полной опустошенности.
– Брось, ты выглядишь роскошно. Неземной вид!
– Нашел, что сказать! – подозрительно прошипела Вана и закусила нижнюю губу. – Помнишь безумный секс втроем в гамаке? Говорят, это меняет судьбу. Мою это точно изменило.
– Вот и сейчас то же самое.
Вана поднялась и побрела в ванную. Сначала она отвернула кран, потом посмотрела на себя в зеркало – и вскрикнула.
– Боже! Что со мной?
– Просветление. Внутреннее свечение.
– У меня кожа стала прозрачной... Я похожа на матовую лампочку.
– Влияние средиземноморского солнца, – заверил ее Старлиц как ни в чем не бывало. – Недаром Кипр – родина богини Афродиты. Естественный вид, веяние нового века. Красота!
– Кажется, подкралась моя смерть... Может, это от сочетания выпивки и лекарства? Неужели я сейчас окочурюсь? Лучше лечь.
Еле передвигая ноги от испуга, Вана доползла до постели и рухнула. Несколько минут из-под несвежих простыней доносилось тяжелое дыхание и беспокойное ерзанье. Старлиц тем временем, беззаботно напевая, причесался и повязал галстук.
Потом наружу высунулась всклокоченная голова Ваны. Совершенно новый голос позвал:
– Легс?
– Что?
– Я должна кое-что тебе сказать о Зете. Я решила оставить ее с тобой.
– Я так и думал, – отозвался Старлиц, не оборачиваясь. – Другого и не ждал. Ведь эта девочка... В общем, это единственное сделанное мной в двадцатом веке, от чего мне не откреститься.
– То есть?
– В том, что она объявилась в самый канун Y2K, есть бездна смысла. Ведь она – последствие, которое меня переживет. От нее мне не увильнуть и не отказаться. Не уползти и не отпрыгнуть. Раз я собираюсь быть самим собой, значит, надо смотреть правде в глаза. Я должен пройти насквозь и выйти с другой стороны.