Зеркала и галактики

Ворон Елена

Доктор Ливси поблагодарил мистера Смоллета за отданный в наше распоряжение глайдер, но добавил, что если бы даже мы не получили транспорт и походное снаряжение, то ушли бы пешком, поскольку невозможно выносить то издевательство, которое он наблюдал вчера на «Испаньоле».

Лисовин был глубоко несчастен. Подумать только: его изгоняют из лагеря! Он приободрился, лишь когда к глайдеру подошел навигатор Мэй с настоящим штурмовым «стивенсоном» на плече (чуял же я, что Мэй его где-то прячет) и безмятежно улыбающийся планет-стрелок. Навигатор

забрался в салон, а Тома Грея мистер Смоллет поставил лицом к нам с лисовином. Видимо, он окончательно уверился, что с доктором и сквайром разговаривать бесполезно.

– Вот ваш ангел-хранитель, – сказал капитан. – Том заступает на боевое дежурство и будет его нести круглосуточно. В глайдере есть маячок, и вас будет сопровождать спутник слежения. В экстренной ситуации «Испаньола» вас прикроет. Том может аккуратно уничтожить отделение пехоты, а может снести полгорода – чего он делать, естественно, не станет. Я это говорю, чтоб вы имели представление о боевых возможностях нашего корабля.

– Спутник тоже несет вооружение? – спросил я.

– Несет, и немалое. Но учтите: все это – на крайний случай. Не дай нам бог развязать войну.

– Да, сэр, – печально подтвердил лисовин. – Не дай бог. – Он помялся. – Мистер Смоллет, простите меня за вчерашнее.

– Прощаю, – улыбнулся своей молодой улыбкой наш капитан и коснулся ладонью его шерстистого лба.

В салоне глайдера мистер Трелони долго ворчал, что Том к отцу родному так не ластится, как к чужим людям.

– …Честное слово, больше всего я люблю пустыню, – продолжал свое пилот Рейнборо. И неожиданно сменил линию: – Но не эту. К здешней моя душа не лежит.

– Что так? – сидевший в салоне Мэй оторвался от экрана компа, который он держал на коленях, и с интересом поглядел за окно.

Он бы сидел в кабине и там переговаривался с пилотом, не будь у него задачи приглядывать за пассажирами; штурмовой «стивенсон» одним своим присутствием умиротворял самых сварливых.

– Граница джунглей, – пояснил Рейнборо по интеркому. – Будто ножом отрезана – никакого перехода. У нормальной пустыни так не бывает. И вообще она мне чем-то неуютна. Садиться не будем.

– Вы именно там и сядете, – подал голос мистер Трелони, – и возьмете пробы грунта. Вы же видите, как она блестит. Может, это выходы серебряной руды.

Серебряными рудниками на Крольчарнике владела миссис Трелони; похоже, серебряные деньги супруги не давали сквайру покоя.

– Сэр, не покупайтесь на дешевый блеск, – миролюбиво отозвался Рейнборо.

– Поворачивайте.

Пилот изменил курс, однако набрал высоту, не намереваясь связываться с «неправильной» пустыней.

– Мистер Рейнборо, я сказал: пробы грунта, – сурово повторил сквайр.

– Посмотрим, сэр. Если удастся, возьмем.

– Рей, слева по курсу чужеродный объект, – доложил Мэй. – Лежит на земле. Похож на глайдер.

Я прильнул к стеклу. Не вижу. Куда моим глазам до чутких систем обнаружения, которыми оборудован глайдер!

Навигатор дал поправку курса, Рейнборо взял левее.

– Запросил на всех частотах, – сообщил он. – Не отзываются. И маячок молчит.

– Может, не глайдер? – спросил я с надеждой. – Или не наш?

– Подлетим – узнаем, – отозвался Мэй, вглядываясь в экран компа и бегая пальцами по клавиатуре.

– Вряд ли Хэндс потерпел крушение, чуть только сделал ноги. Они взяли пробы грунта и уже копают, – заявил Том так серьезно, что никто не заподозрил бы его в насмехательстве.

– Вот именно, – подхватил сквайр Трелони. – Пока мы полтора суток… полторы сутки… больше полутора суток болтались у корабля, эти прохвосты…

– Стандартный глайдер лежит на боку, – доложил навигатор.

Крушение. Но ведь лежит, не взорвался же, уговаривал я себя. Должна была сработать система безопасности. Хоть бы это были не наши.

– Израэль Хэндс, ответь Питеру Рейнборо, – услышал я: пилот не выключил интерком.

Хэндс не отозвался.

Это ничего не значит. Хэндс может не слышать, может по какой-то причине молчать.

В салоне крепчало тревожное любопытство. Сквайр ерзал в кресле, охранники тянули шеи, стараясь что-нибудь разглядеть, доктор Ливси обернулся ко мне и ободряюще похлопал по плечу. Меня передернуло.

– Рей, твоя нелюбимая пустыня содержит массу органики, – сообщил навигатор. – Как над навозом летим.

– Что такое навоз? – осведомился Том.

Мэй по-простому объяснил, и сквайр был возмущен его неделикатностью.

– Зато, сэр, можно с уверенностью сказать, – изрек Рейнборо, – что в этом вашем навозе нет серебра.

– Тогда поворачивайте обратно, – буркнул мистер Трелони, а один из охранников с умным видом добавил, что в навозе сквайра, разумеется, серебро отродясь не водилось.

Посмеялись. Можно подумать, это смешно.

– Вижу глайдер, – сказал Рейнборо.

Я стиснул зубы, молясь в душе, чтобы глайдер оказался не наш.

Низкое солнце светило сбоку; внизу каждый камень отбрасывал четкую тень. Я и глайдер сначала нашел по темному пятну, а потом уже различил освещенную солнцем машину. Рейнборо сделал круг, другой. С виду глайдер был целехонек, а сквозь пускающие блики стекла ничего не разглядеть. Почему они так сильно блестят? Ведь не должны.

Сбросив скорость, Рейнборо пошел на снижение.

Знать бы заранее, что из этого выйдет. Посвист снижающегося глайдера разбудил тысячу демонов. Вокруг завыло, завизжало, засвистало, терзая слух, раздирая душу, заставляя замирать сердце. В салоне кто-то заорал, глайдер бросило в сторону. Меня крепко сдавило, и лишь поэтому я не вылетел из кресла. От воя и свиста хотелось уползти под сидения, вжаться в пол. В глазах темнело, уши глохли, но убийственный вой, визг и свист раздавались в мозгу, рвали его в клочья. Вот как погиб первый глайдер. И мы сейчас тоже… Мы падаем…