Зеркала и галактики
Шрифт:
– «Умри, умри», – перевел Мэй.
– «Дай лисовина, дай убить», – предложил свою версию Хэндс.
– Может быть, – согласился Том. – Перщик говорил на том же языке, что мы говорим, а эти… Не разберешь, чего лопочут. Мистер Смоллет, что он мне на морде накарябал?
– Просто бессмысленные закорюки. У RF такого знака нет.
Том не поверил. Я тоже. Уж слишком веско, с нажимом произнес это наш капитан.
– Мэй? – Лисовин коснулся лица. – Что там написано?
– Сказано: ничего. Тебя красота заботит или то, как
Risky fellows лгали в глаза. Очевидно, перьевик нарисовал нечто крайне обидное.
– Где мы находимся? – задал новый вопрос мистер Смоллет. – Вверху здания, внизу?
– После допроса меня волокли вниз. – Том подумал и добавил: – В соседней комнате из стены торчит железяка. Они за нее хватались, чтоб вынуть вырезанный кусок.
– Перьевик – RF? – с какой-то особой, безжалостной прямотой спросил Джон Сильвер.
Космолетчики притихли – то ли стыдясь такого собрата, то ли с тревогой ожидая, что скажет Том. Лисовин растерялся.
– Почем я знаю? Он у меня силы не отнимал. Вырубил станнером и… О! У него глаза чуток светятся, как у мистера Смоллета бывает.
Перьевик – служитель Чистильщиков, вроде станционного смотрителя?
– Вряд ли он – RF, – усомнился Хэндс. – Скорее пассажир с RF-корабля, как наш сквайр. Какой risky fellow в здравом уме стал бы держать нас вместе? Да еще лисовина подкинул в придачу.
– Какое у него настроение? – спросил мистер Смоллет. – Уверен в себе, беспокоится о чем-то? Боится?
– Уверенности в нем выше крыши. От самодовольства чуть не лопается. Счастлив, что мы у него в подвале.
– Ну, радость мы ему подпортим, – пообещал старший пилот. – Еще что-нибудь? – он выжидательно поглядел на капитана и навигатора. – Кто придумал дельные вопросы?
– Когда обед? – вырвалось у меня; живот и в самом деле подвело.
Они улыбнулись. Все, даже Том.
– Кстати, насчет жратвы, – вспомнил он. – У двух маньяков из свиты перщика рты были черные. Как будто они грязь ели. И руки в черной пыли – явно черпали ее горстями и совали в пасть.
– Пепел? – удивился Сильвер. – Они едят пепел растений?
– Похоже, – кивнул Том. – В городе ни листочка местного. Все пожрали.
Мэй поерзал и что-то сказал на RF-языке. Мистер Смоллет отмолчался, Хэндс развел руками и односложно ответил.
– О чем вы? – насторожился «бывший навигатор», забыв, что ему по роли положено знать язык нашего врага.
Хэндс поморщился.
– Я говорю: дай бог, чтоб перьевик соблюл установленную Томом очередность. Это наш лучший шанс.
Мистер Смоллет поднялся с пола и прислонился к стене. Прижался всем телом, как бывало на «Испаньоле», когда он пытался обуздать одолевающий нас корабль.
– Александр… – встревоженно начал Сильвер.
– Помолчите. – Мистер Смоллет недобро усмехнулся: – Перьевик забыл, с кем имеет дело, но я-то помню.
– Что вы задумали?
Капитан так глянул, что «бывший навигатор» больше не посмел спрашивать. Старший пилот и Мэй подобрались, наблюдая за мистером Смоллетом.
– Сэр, вам помочь? – предложил Хэндс, видя, как он внезапно побледнел.
– Обойдусь.
Тускло тлеющая стена, к которой прижимался наш капитан, начала разгораться. Желто-белый свет разлился в стороны и вверх, охватил три другие стены и потолок. От него на душе стало веселей; до слепящего свечения «Испаньолы» было еще далеко. Мистер Смоллет оторвался от светящегося студня, перевел дыхание. Студень начал затухать.
Хэндс снова предложил:
– Позвольте, я помогу.
Капитан отрицательно качнул седой головой:
– Вам найдется, куда себя приложить. – И опять прильнул к стене, вжался в нее, прикусив от напряжения губу.
Точно так же закусил губу Сильвер, не отрывавший от капитана тревожного взгляда. Стена заново разгорелась. Несколько секунд наше подземелье ярко светилось, затем мистер Смоллет отстранился. Глубоко вздохнул. Мэй хотел коснуться его запястья; капитан отдернул руку, не желая принимать помощь.
– Алекс, не дури, – попросил навигатор.
– Отвяжись. Израэль, займитесь делом, пока за вами не пришли.
Мистер Смоллет в третий раз прижался к стене, заставляя студень ярко светить. Хэндс подчинился приказу: он обошел всех нас – меня, лисовина, Сильвера и Мэя – и у каждого забрал силы. Оставил ровно столько, чтобы не потеряли сознание. Мы остались лежать пластом на полу, а его глаза под черными бровями заблестели, на щеках заиграла кровь. Хэндс стремительно шагнул к капитану, и стало отчетливо видно, что пилота распирает энергия и он готов сражаться со всем миром.
Мистер Смоллет тяжело дышал. На лбу выступил пот, седые пряди прилипли к коже.
– Сэр… – начал Хэндс, протягивая к нему руку.
– Не сметь!
Хэндс замер. Мистер Смоллет привалился к потускневшей стене, словно ища опоры. Со стоном выпрямился, вжался в нее. Всплеск яркого света. Короткая передышка. Новый всплеск. Еще передышка. Всплеск. Пошатнувшись, мистер Смоллет нагнулся вперед, прижимая руки к груди.
Том пополз к нему. Как только мог двигаться? Лично я был не в состоянии шевельнуться. Видимо, Хэндс пожалел лисовина и оставил ему больше сил.
Том добрался до мистера Смоллета, когда наш капитан, едва живой, снова вжался в упругую стену. Я смотрел с завистью и стыдом: лисовин может, а я нет. Мистер Смоллет его не видел; наверное, он уже и Хэндса не видел, но пилот не решался нарушить запрет. Он лишь помог Тому преодолеть последние полметра – взял подмышки и подтащил ближе к капитану. Яркий свет затопил наш подвал и продержался несколько секунд. До меня наконец дошло: три долгих вспышки, три коротких, три долгих – сигнал SOS. Если свет распространяется по всему зданию, а спутник слежения жив, призыв о помощи увидят.