Зеркало миров
Шрифт:
Теноктрис опустила руку. Красная звезда вспыхнула, а затем исчезла, как дым во время шторма. Теноктрис повернулась и посмотрела на Кэшела, улыбаясь. Она держала кристалл в левой руке.
— «Разве она просит меня взять его?» — подумал он. — Нет, Теноктрис, — сказал он, но не смог расслышать слов даже у себя в голове.
Все еще улыбаясь, Теноктрис указала пальцем правой руки на кристалл. Он изогнулся, сжался и исчез. Алый свет исчез вместе с кристаллом. Теноктрис начала падать вперед, но Кэшел подхватил ее и осторожно опустил. Вместо того чтобы положить ее голову на отполированную черную плиту, он тоже сел и положил ее на свое левое бедро.
Высоко над головой прокричала чайка. С запада дул легкий ветерок. Кэшел подумал — дул ли он все время, но он не замечал его раньше. Происходило многое…
— Я не могла доверить себе Первый Камень, — прошептала Теноктрис. Она открыла глаза, но совсем чуть-чуть. — Я не могла доверять никому, кроме тебя, Кэшел. И ты не захотел его взять. Должно быть, она имела в виду кристалл.
— Ну, он мне не нужен, Теноктрис, — сказал он. — Вам здесь удобно? Я мог бы отнести вас на берег.
Теноктрис рассмеялась. — Нет, я полагаю, это не нужно, — ответила она. — А после того, как я немного отдохну, я отвезу нас домой. Обратно к Шарине.
Кэшел просиял. — Это будет здорово, — воскликнул он.
Чайка крикнула снова. Забавно. Даже птичий крик сейчас показался Кэшелу веселым.
Эпилог
Священник Ниверс поднялся с кушетки из зеленого бархата, такого старого, что ворс протерся до основания множеством пятен. — Они возвращаются! — крикнул он надтреснутым голосом.
— Если ты планируешь пригласить кого-нибудь на ужин, Ниверс, — сказал Салмсон, — то лучше бы им приготовить репу. Крысы доели остатки ветчины, но она все равно портилась.
Салмсон официально был младшим жрецом Франка, Бога Неба; на самом деле он был дворецким Ниверса. Он вошел с графином разбавленного вина, когда услышал, как Ниверс пробуждается от своего пророческого транса.
Эти двое и старая кухарка, которая бормотала что-то себе под нос на диалекте глубинки, были единственными обитателями особняка священника, пристроенного к храму Франка.
— Нет, ты дурак! — закричал Ниверс. — Франка и Его Братья и Сестры возвращаются! На алтарях будет литься кровь, чтобы Они могли пить, а для меня — это лучшие деликатесы! Он споткнулся о пояс своей мантии; пояс развязался, пока он отправлял свою душу на поиски будущего, лучшего, чем это разрушенное настоящее. Он проходил этот ритуал в каждое новолуние, но никогда до сих пор его мечты не достигали цели.
— Идем! — сказал Ниверс, поднимая свою одежду. — Помоги мне найти мои сандалии. Только хорошие, не забудь! Я должен увидеть Императора. Паломир снова станет великим!
— И свиньи будут летать, — пробормотал Салмсон, но поставил графин на стол с каменной столешницей и последовал за своим хозяином по коридору в номер, в котором они жили. Это не был один из обычных снов Ниверса, вызванных запахом пыльцы лотоса. Эти фантазии длились недолго, пока священник не поднялся с кушетки.
Арочные окна здесь, на третьем этаже, выходили на город Паломир, похожий на драгоценный камень на фоне темной массы окружающих джунглей. Свет отражался от тысяч шпилей и крыш. Поскольку солнце было близко к горизонту, тени и преломления скрывали большую часть руин стеклянных башен. — «Но, возможно...» — подумал Салмсон. По коридору перед ним пробежала крыса.
***
Гаррик спустился с залитой солнцем вершины горы в тень брезента, прикрывавшего Регента — Принцессу Шарину, и ее совет. Лагерь находился за очень впечатляющими полевыми укреплениями, но он не имел ни малейшего представления, где он находится.
— Это Панда, но в мое время это был остров, — подсказал Карус, чье чутье на местности не имело себе равных в опыте Гаррика. Изображение призрака нахмурилось. — И в твоем тоже.
— Принц Гаррик, вы вернулись! — с энтузиазмом воскликнул Лорд Тадаи. Он сидел по другую сторону стола совета — две двери опирались на козлы и были покрыты сукном, поэтому он первым увидел появление Гаррика.
— Держу пари, он думает, что ты только что вошел в палатку, — сказал Карус, которому даже сейчас было не по себе от волшебства.
— Гаррик! — воскликнула Шарина, повернувшись и оттолкнувшись от стола, когда попыталась встать. Лайана просто опрокинула свой стул и бросилась в объятия Гаррика. Она бы не сделала этого, если бы не была очень напугана…
— И у нее были на то причины, — промолвил Карус. — Хотя все получилось довольно хорошо. Нет ничего такого, с чем не справится хороший меч, когда им размахивает мужчина.
— «Сказано как простым солдатом», — подумал Гаррик, но он был слишком счастлив, чтобы быть язвительным. В конце концов, Карус иронизировал. Он действительно так думал, но он знал, что разрушил свое королевство, когда вел себя подобным образом, как король.
Все бормотали приветствия и поздравления. Гаррик позволил этому продолжаться некоторое время, потому что он был истощен внезапным избавлением от стресса. Обнимать Лайану было всем, что он хотел бы делать, и пусть другие люди говорят — он мог бы это делать. Но он должен управлять королевством…
Гаррик в последний раз сжал Лайану в объятиях и вырвался. Она поправила стул и чопорно уселась. Шарина предложила ему стул — сделанный здесь, в лагере, из кольев и плетеных, как фашины, досок, хотя и покрытый красным сукном, — но Гаррик пока не хотел садиться.
— Вы отправились в Панду, чтобы подавить ренегатов? — спросил он, вспоминая сообщения об острове, которые поступили до того, как он ушел с Шином. Он надеялся, что в его тоне не прозвучало неодобрения, но это был бы не тот способ, которым он использовал бы такую большую часть ресурсов королевства.
— Чтобы уничтожить плацдарм Последних, ваше высочество, — ответил Лорд Уолдрон достаточно убедительно, чтобы показать, что он понял подразумеваемую критику. — Мы обсуждали сейчас, как поступить с самой Пандой теперь, когда Принцесса Шарина уничтожила Последних.
— Это Расиль уничтожила Последних, — поправила его Шарина. Однако в том, как она это сказала, было что-то странное. Гаррик не знал, кто такая Расиль, но был уверен, что скоро узнает.
— И Теноктрис, — добавил Кэшел, появившийся рядом с Гарриком. — Она только что вернула нас.