Зеркало вампиров

Абдуллаев Чингиз Акифович

— У него сегодня ресторан взорвали и сожгли, — коротко сказал он, усаживаясь за стол. — Мы думаем, что убийство Тита и взрыв в его ресторане дело рук одних и тех же людей.

— Пусть подождет, — милостиво разрешили сидевшие за столом авторитеты.

Червяков осторожно сел у двери, даже не подумав пройти к столу. В дверь постучали, и вошел один из боевиков.

— Врач хочет зайти к вам, — пояснил он.

— Пусть войдет, — сказал сидящий во главе стола. Это был крупный мужчина с мясистым лицом и тремя подбородками.

Чем-то он был похож на Тита, только еще толще и старше. Этого человека знала вся криминальная Москва от начальника милиции до простого сутенера. Это был самый страшный и самый легендарный пахан по кличке Наблюдатель.

Боевик вышел из комнаты, и вскоре туда вместе с ним вошел врач в белом халате. Он явно смущался. Сидевшие за столом люди хмуро взглянули на него. Они тоже чувствовали себя не совсем уверенно. Врач был патологоанатомом и, казалось, имел власть ничуть не меньшую, чем их собственная. Только они властвовали над живыми, а он над мертвыми.

— Что вы нашли? От чего он умер? — спросил Наблюдатель.

— Инфаркт, — объявил врач. — Классический обширный инфаркт. Его никто не убивал.

Все радостно заскрипели стульями. Убийство вора в законе означало бы начало войны, каждый из них хотел бы избежать этого.

— Вы не ошиблись? — уточнил Наблюдатель. — Его никто не убивал?

— Нет, конечно. Я не мог ошибиться. Это настоящий инфаркт.

— У вас есть еще что-нибудь? — спросил Граф, видя, что врач хочет что-то сказать еще.

— Есть. Перед смертью его пытали.

— Что? — На этот раз наступила абсолютная тишина.

— У него на ногах и на руках характерные следы от наручников. В момент смерти они, очевидно, были на нем.

— Наручники? — переглянулись воры.

— Что у вас еще? — грозно спросил Наблюдатель.

— Некоторые детали. Сзади, примерно вот здесь, чуть ниже бедра, у него небольшой, но свежий шрам. Как будто лезвием или ножом провели, — пояснил врач, — кроме того, мне не нравятся его брюки. Они не могли быть на нем в момент убийства. Они ему велики. И это даже после смерти, когда тело несколько разбухло. А когда он был живой, он просто не мог носить такие широкие брюки. Они бы с него спадали.

— Понятно, — мрачно сказал Наблюдатель. — Думаете, ему и брюки поменяли?

— Да, думаю, что да.

— А его не трогали? — спросил Граф. — Может, там еще какие-нибудь повреждения были? Сзади?

Все сидевшие за столом шумно задышали. Если врач сейчас что-нибудь скажет, они должны начинать с убийства этого врача, узнавшего такую страшную тайну. Вора не могли изнасиловать, это был бы не просто вызов. Это была бы пощечина их братству. Червяков испуганно смотрел на врача. Он понял, что из комнаты не уйдет живым никто, узнавший о таком бесчестье вора. Если сейчас врач подтвердит факт изнасилования, то следующим после врача будет Червяков. Никто и никогда не посмеет сказать, что вор в

законе стал жертвой такого преступления.

— Нет, — сказал врач, даже не подозревая, насколько близко он оказался к собственному вскрытию, — нет. У него все в порядке. Кроме одной легкой царапины, ничего больше нет. — Червяков выдохнул. — Я внимательно осмотрел заднепроходное отверстие. Абсолютно точно могу сказать, что ничего нет. Кроме того, у него довольно свежая рана на голове, как будто его ударили чем-то тяжелым.

— Может, у него инфаркт от этого? — спросил один из сидевших за столом. — Его ударили по голове, а он от этого умер.

— Нет, — убежденно сказал врач, — от этого он точно не умер. Он умер от инфаркта. Мы сделали вскрытие и можем все сказать точно. Но инфаркт мог быть вызван каким-либо стрессом. У него просто разорвалось сердце, если объяснять более популярно.

— А удар свежий? — спросил Наблюдатель.

— Да, один-два дня, не больше. Но от удара он умереть не мог. Скорее просто потерял сознание. Похоже, что его ударили, и он потерял сознание. А уже потом его приковали куда-то наручниками, причем почему-то были привязаны и руки, и ноги.

— Руки и ноги? — страшным голосом спросил Наблюдатель.

— Да. При чем ноги были раздвинуты. Ему поменяли трусы и брюки. И он умер от инфаркта.

— Если с меня снимут брюки и раздвинут ноги, я тоже умру от инфаркта, — сказал кто-то из сидевших за столом, и все невольно посмотрели на него.

— Да, его приковали наручниками, — начал снова объяснять врач, — и раздвинули ноги и руки…

— Достаточно, — прервал его Наблюдатель, — спасибо, доктор, вы можете идти.

Когда врач вышел, он посмотрел на коллег. Грозно спросил:

— Что будем делать?

Один из воров сделал резкий жест пальцем, как бы подводивший черту. Это означало смерть. Другой кивнул головой. Третий. Четвертый.

— Нужно найти и наказать тех, кто это сделал, — подвел черту Наблюдатель. — Граф, — обратился он к самому молодому из них, — мы поручаем тебе это дело. Тит был твоим другом. Значит, тебе и платить все его долги.

Здесь не обсуждались решения и не принимались апелляции. Как только он это сказал, все остальные встали и вышли. За ними поднялся Наблюдатель. Уже у дверей он остановился и добавил:

— Нужны будут люди, ты нам скажи, мы поможем.

Когда он вышел, в кабинете остались только Граф и Червяков. Граф посмотрел на испуганного владельца ресторана, едва не ставшего жертвой словоохотливого доктора, и гневно сказал:

— Теперь видишь, что у нас получилось из-за вашего прокола? В зеркало попали. Позвони и узнай, где этот Головкин. Если он еще там, пусть приедет ко мне. Будем готовить «второго туза».

— Но Тит…

— Был бы умным, не лежал бы сейчас на столе в морге! — заорал Граф. — Я тебе говорю — найди Головкина.