Зеркало вампиров
Шрифт:
— Хорошо, — тихо сказал Червяков, — сегодня найду.
— А нам нужно будет нанести визит этому гниде Курчадзе, — гневно сказал Граф, — и узнать, почему у него в казино пропадают клиенты, которых потом находят в чужих брюках на скамейках парка.
Глава 25
Досье на Графа было изложено в традиционных для таких документов тонах. Оказалось, что аристократизм Графа всего лишь прикрытие его подлинной фамилии. Аристарх Савельевич Графов. Родился в пятьдесят втором. Несколько судимостей, в основном за вооруженные грабежи и соучастие в убийствах.
В справке обращалось внимание и на связи Графа с некоторыми бывшими офицерами спецназа и военной разведки. В том числе и с ветеранами Афганистана. Прочитав эту справку, Дронго нахмурился. Такой человек, как Граф, вполне мог оказаться поставщиком киллера, который и убрал Алексея Миронова. Сначала нужно было разобраться с Графом, а уже потом выходить на человека, чью фамилию написал на салфетке Аркадий Глинштейн и фамилия которого привела в ярость Романа Анатольевича.
В три часа дня у Дронго должна была состояться встреча с Павлом Капустиным, тем самым талантливым журналистом, с которым он давно хотел познакомиться и который, по общему мнению, считался духовным наследником Алексея Миронова. Правда, с той лишь разницей, что Капустин не остался работать на канале, где работал Миронов, а перешел на СТВ.
На этот раз за ним заехала Лена, явно взявшаяся его опекать. Сама пережившая большое потрясение, она знала, как трудно бывает преодолеть стресс и выйти на прежний уровень работоспособности. Именно поэтому она так настойчиво опекала Дронго, считая, что тот нуждается в некоторой помощи со стороны. Он понимал ее и не стал возражать. С собой он захватил фотоаппарат.
К Павлу Капустину — фактическому руководителю СТВ — они поднялись вместе. Капустин уже знал, что к нему придет для интервью некий журналист Кузнецов, представляющий интересы популярного итальянского журнала в России. Ему также сообщили, что вместе с Кузнецовым будет еще одна журналистка, на что он благосклонно дал согласие.
После происшествия с Олегом Курочкиным Павел не спал всю ночь. Но уже на следующий день все пошло как обычно. И когда он увидел Курочкина, они разговаривали так, словно между ними не было отмененной программы, пачки стодолларовых купюр и протянутой руки молодого журналиста, крепко сжимающей деньги.
Они приехали ровно к трем часам и почти сразу были приняты Капустиным в его новом кабинете, где раньше работал Косенко. У дверей кабинета их встретил сам Капустин, молодой, стремительный, энергичный. Он был в элегантном темном костюме. И сразу предложил гостям разместиться поудобней, завоевывая их расположение своим демократизмом. Принесли кофе и печенье для журналистов. Капустин, улыбаясь, спросил:
— Что именно вас интересует, господа?
— Вообще работа тележурналиста, — пояснил Дронго. — Процесс подбора материалов, отбора информации, подачи ее. В общем — все, что вы можете рассказать. Нам хотелось бы сделать репортаж о самом молодом руководителе телеканала. И очень успешно развивающегося канала.
Похвала была приятна, но Капустин еще не настолько заматерел, чтобы не заметить очевидной
— У нас и на других каналах много молодых, — сказал он, улыбаясь, — а проблемы везде одинаковые. И на нашем телевидении, и на итальянском, и на американском. Разве что только проблемы оплаты труда журналистов разные. Но это уже больше проблемы правительства, чем наши собственные.
— Вы перешли с центрального канала? Что вас там не устраивало? Система оплаты, ваше положение или что-нибудь еще?
— Все вместе взятое. Мне хотелось прежде всего реализовать свои идеи, а на СТВ я получил такую возможность, — не задумываясь, сказал Павел.
— Вас считают духовным наследником Алексея Миронова, — задал следующий вопрос Дронго, — что вы можете о нем сказать?
— Он был исключительно талантливым журналистом, — так же быстро ответил Капустин, — и мне приятно, что меня считают его продолжателем. Во всяком случае, мы постараемся использовать многие его идеи.
— И вы не боитесь, что можете кончить так же, как Миронов?
— Нет, — не задумываясь, сказал Павел, — не боюсь.
— Можно узнать, на чем основана ваша смелость?
— На чистом прагматизме, — пояснил Павел. — Я не занимаюсь финансовыми вопросами. В отличие от Алексея Миронова я занимаюсь только творческим процессом. Вопросы размещения рекламы и оплаты решает наша головная компания «Квант».
— Значит, вы считаете, что Миронова убили из-за этого? — спросил настырный журналист.
Павел немного растерялся. Получилось, что он сам подвел журналистов к этой мысли. Он впервые запнулся с ответом.
— Не совсем так, — сказал он наконец, — идет следствие, расследованием занимается прокуратура. Мы еще точно не знаем, из-за чего погиб Алексей Миронов.
— Однако вы считаете, что основной причиной были все-таки деньги, — настаивал Дронго.
— Давайте поговорим о работе нашего канала, — довольно невежливо перебил его Капустин. — Я думаю, что здесь я более компетентен. В день, когда убили Миронова, меня приняли на работу на телевидение. Запись есть в моей трудовой книжке. Я не работал с Мироновым ни одного дня и поэтому не могу ничего добавить к сказанному.
Дронго посмотрел на Суслову. Этот тоже все понимал и боялся. Словно существовал заговор молчания вокруг убийства Алексея Миронова. И никто не хотел нарушать табу. Явно из соображений личной безопасности.
— Меня интересует и такой человек, как Миронов, — вздохнул Дронго. — Судя по всему, он был реформатором на телевидении. Он пытался бросить вызов существующей системе, и поэтому его убили. Вы так не считаете?
Капустин вспомнил про пачки денег в своем сейфе. Про передачу с участием Олега Курочкина. Про быстрые и цепкие пальцы молодого журналиста. И вдруг услышал, как говорит:
— Да, я с вами согласен. Существующую систему на телевидении давно пора менять.
Дронго взглянул на Суслову и больше ничего не стал уточнять. Потом было двадцать минут ничего не значащей беседы. И только в конце, когда Капустин, увлекшись, начал рассказывать о своих планах реорганизации канала и конкуренции с другими каналами, Дронго снова нанес удар. Он невинным голосом уточнил:
— По-вашему, между каналами действительно существует конкуренция?
— Безусловно, — ответил Капустин, — причем очень серьезная.