Жаркие горы
Шрифт:
Радость Данияра, следившего за шурави в бинокль, перешла в приступ злости. Скрипя зубами, он стал ругать шайтана и все нечистое, что в битве — джагре — стоит на стороне неверных.
Плевались и ругались остальные душманы. То, что происходило в тылу засады, их сейчас не занимало.
Тем временем рота достигла плато. Взмахом руки Уханов приказал всем залечь. Предстояло осмотреться, обдумать, как лучше действовать дальше.
Каменное строение, стоявшее на вершине, отсюда выглядело совсем иначе, чем снизу. На макушке полуразвалившейся квадратной башни на большой треноге высился пулемет. Сам пулеметчик
— По левому флангу, ползком, — сказал он ему тихо. — Давай! Твой выстрел — сигнал для всех. Две гранаты. Снимешь?
— Снесу с одной, — заверил солдат.
— Гранатомет — сигнал, — стали передавать по цепи солдаты.
Внизу бронетранспортер снова повторил маневр — двинулся с места, набрал скорость и резко затормозил. Потом задом отъехал на прежнее место.
Данияр кипел от злости:
— Проклятые трусы! Да падет меч аллаха на ваши дурные головы! Не мужчины, а толстозадые бабы в брюках! Дети шайтана, пропади вы все пропадом!
И в этот момент сзади раздался выстрел. Его звук совпал со взрывом.
Граната, попавшая в верхнюю кромку квадратной дозорной башни, вздыбила вековую кладку. Пулеметчик, отброшенный волной, упал вниз, покатился по камням и рухнул со скалы на дорогу. Пулемет, словно вырванный ветром из тенет паук, взлетел в воздух, размахивая прямыми ногами.
— Вперед! — подал команду Уханов и первым вскочил, поднимая людей.
Забились смертельным стрекотом акаэмы [15] . Автоматы душманов огрызнулись ответной яростью. Пробежав несколько шагов, Уханов увидел рядового Сучкова. Тот присел за огромный камень и заливисто хохотал.
15
АКМ (акаэм) — автомат Калашникова модернизированный.
— Ну, дают! Ну, дают! — выкрикивал Сучков сквозь приступы рыдающего смеха. — Во дают!
Хохотал и не мог остановиться.
— Прекратить! — гаркнул Уханов, поняв, в чем дело. — Прекратить истерику! Приведите себя в порядок, солдат!
Сучков перестал хохотать, но тут же на него напала икота.
— Вперед! — скомандовал Уханов, — За мной! И не отставать!
В глазах солдата мелькнуло осмысленное возвращение к действительности. Он торопливо поднялся и побежал вперед.
Лейтенант Климов вел взвод на правом фланге роты. Преодолев крутой длинный подъем — тягун, он на миг задержался. Встал, привалившись к скале, стараясь унять сбитое дыхание. Сердце стучало в виски гулкими толчками. Воздуха не хватало. Климов широко раскрывал рот, стараясь набрать его в легкие как можно больше.
В шаге от него, неожиданно вынырнув из-за крутого ребра скалы, словно призрак, возник душман. Климов увидел глаза врага, несколько растерянные, расширившиеся, и понял — медлить нельзя. Без раздумий оттолкнулся от камней, рывком кинул тело вперед, стараясь ударить бандита головой в живот. Но выполнить до конца маневр не сумел. Душман, тяжеловесный на вид, ловко увернулся, будто только того и ждал. Климов пролетел мимо, задел бандита плечом и упал, на лету успев перевернуться на спину.
Тут же
Он попытался втянуть голову в плечи, но цепкие пальцы вытягивали шею и все сильнее сжимали ее.
Стало темнеть в глазах. Климов вдруг понял, что оторвать от себя этого здоровенного битюга не сможет.
Тогда, дернув коленями, он попытался повернуться на бок. Это удалось. Рука ухватила рукоятку ножа.
Почти теряя ощущение реальности, Климов взмахнул рукой, пустив ее полукругом справа налево. Сталь вошла в чужое тело. И сразу стало легче дышать. Это позволило лейтенанту удвоить напряжение. Он повернул нож вокруг оси, налегая на него изо всех сил.
Липкая густая жижа плеснула в лицо. Климов оттолкнул душмана и встал, качаясь.
К нему подбежал рядовой Яснов.
— Вы ранены? — спросил с тревогой.
— Нисколько, Яснов, — ответил офицер, чувствуя, как заплетается язык.
— У вас все лицо в крови.
— Не моя, — ответил Климов. — Со мной порядок. Ножом пришлось. — Он подтолкнул плечом солдата: — Вперед, Яснов! Только вперед!
А сам с отвращением поглядел на свои руки, перепачканные кровью. Сорвал пучок сухой, ломкой травы, поплевал на нее и стал жестко тереть ладони. Тер старательно, все время ощущая брезгливость.
Яснов рванулся к домику, ориентируясь по макушке башни. И тут же замер, присев за камень. Из-за ближайшей скалы, должно быть уверенный, что хитро избрал позицию, выглянул бородатый дух в черной чалме.
Убедившись, что ему ничто не угрожает, он стал деловито вытаскивать чеку из гранаты. В кого ее пытался метнуть бандит, Яснову не было видно, но медлить нельзя. И он нажал на спусковой крючок. Нажал плавно, без рывка, как учили на занятиях по стрелковой подготовке.
Поначалу он не мог понять, почему видит все будто в замедленном кино.
Голова духа медленно запрокинулась, словно его ударили кулаком в подбородок. Чалма слетела. Ноги в стоптанных башмаках оторвались от земли, и Яснов даже углядел проношенные подметки. Потом дух всем телом с высоты немалого роста плюхнулся наземь. Раздался глухой удар, будто на камни сбросили мешок с зерном. И все стихло.
Яснов ринулся вперед, легко преодолевая метры, отделявшие его от укрытия, за которым лежал враг.
Бандит лежал, уткнувшись лицом в камень, неестественно подогнув под плечо бритую голову. «Как же так? — подумал Яснов. — Падал на спину. Не притворяется ли?» Но нет, безжизненная поза бандита была явным признаком того, что душа его уже отбыла из бренного тела в кущи мусульманского рая.
Яснов поднял чужой автомат. Срезал полевую сумку, оказавшуюся под животом убитого. Вытянул ее на свет.
Вместе с лейтенантом Климовым они подбежали к сторожевой башне, когда там все уже было кончено. В засаде находилось около тридцати бандитов. В живых осталось пятеро.
Уханов построил роту. Потерь не было. Только ефрейтор Максимов, споткнувшись на подъеме, ударился лицом о землю и ссадил кожу на скуле. Он стоял потный, разгоряченный и морщился от боли и обиды.
Яснов подал ротному трофейную сумку. Капитан отщелкнул кнопки и вынул карту. Развернул. Стал проглядывать, читая надписи на английском: