Жажда смерти
Шрифт:
— Боюсь, что это не последний арест, — подал я голос. Сырцов вздрогнул. Все повернулись ко мне.
— Что ты имеешь в виду? — осведомился Храповицкий.
По возможности сухо я пересказал свою беседу с генералом. Если рассказ Немтышкина с комментариями Савицкого произвел на всех гнетущее впечатление, то мой и вовсе встретили убийственным молчанием. Вася совсем понурился. Виктор, забыв о наполненном стакане, принялся вышагивать по комнате, насупившись и засунув руки в карманы мятых спортивных брюк. Сырцов выглядел раздавленным.
Первым пришел в себя Храповицкий.
— Ты раньше не мог об этом сказать?! — набросился он на меня. —
Вообще-то я не молчал. Я пытался рассказать ему о допросе в аэропорту. Но напоминать об этом при других я счел бестактным.
— Не хотел накручивать тебя перед ответственными встречами, — ответил я. — Да и что это изменило бы?
— Мы бы нашли этого Несмеянова или как его там! — сердито бросил Виктор. — Папилкина, мать его! Кто у тебя директором был? — резко повернулся он к Сырцову.
Но тот, казалось, не слышал вопроса. Губы его дрожали.
— Не у меня, а у нас, — наконец пробормотал он.
— Да какая разница! — огрызнулся Виктор. — Что ты к словам цепляешься?
— А если его уже взяли?! — пискнул Сырцов.
Все посмотрели на него. Он уже не мог сдерживаться.
— Отвечать-то мне! — выкрикнул он. — Мне одному! Ведь там же мои подписи!
Глаза Храповицкого зло блеснули, но он тут же взял себя в руки.
— Успокойся, — проговорил он, стараясь, чтобы его голос звучал мягко. — Во-первых, никто не снимает с себя ответственности. Тебя же не бросают.
— Но они же под меня роют! — не унимался Сырцов. — Почему они в меня вцепились? Что я им сделал?
— Они роют под меня! — рявкнул Храповицкий, обрывая его.
Сырцов сразу замер, вдавившись в кресло.
— Им я нужен, — повторил Храповицкий. Все опустили глаза, понимая, что он говорит правду. — Я. И никто другой. Пахомыч, другие директора и прочие, включая здесь присутствующих, их интересуют постольку-поскольку. Но раз они прибегают к таким методам, значит, никаких доказательств у них нет. Всю технику и документацию нам возвращают в понедельник. Прокуратура признала обыск незаконным. А значит, на сегодняшний день нам нельзя ничего инкриминировать, кроме сплетен, домыслов и сомнительных документов. Скорее всего, поддельных.
Последнюю фразу он произнес с особым выражением, давая понять, что наша позиция подразумевает отрицание всех аргументов противника.
— Короче, идем в несознанку, — ухмыльнулся Виктор. — Отрицаловка — это по мне.
— Вот именно, — без тени улыбки подтвердил Храповицкий. — Если мы будем держаться спокойно, они сядут в лужу.
— Но они же могут и мне что-нибудь подбросить, — пролепетал Сырцов.
— Могут, — согласился Храповицкий. — А могут и мне. Или Вите с Васей. Возьми себя в руки. Давайте по делу. Завтра я намерен разыскать прокурора области.
— Суббота, — напомнил Вася. — Он, скорее всего, уедет куда-нибудь за город, отдыхать.
— Найду, — уверенно пообещал Храповицкий. — Не сам, так через губернатора. У прокурора мобильный телефон по должности включен круглосуточно. Постараюсь добиться от него протеста. Жалобы наших юристов готовы?
Виктор кивнул.
— Надо на всякий случай подстраховаться в суде, — вставил я.
— Теперь о судах. Председателя я беру на себя, — заметил Храповицкий. — На верхнем уровне с коллегией мы все утрясем. Но ты прав, надо дать денег судье, который будет непосредственно выносить решение. Значит, так. За все эти процедурные вопросы, за юристов, адвокатов и судей на местах отвечает Андрей. Кроме
— Ясно, — кивнул Виктор.
Он не сумел скрыть своей гордости и чуть порозовел.
— Лихачев решил сыграть ва-банк, — заключил Храповицкий. — После того как мы освободим Пахомыча, инициатива перейдет на нашу сторону. Понимаете, это будет уже его второй серьезный прокол. Сначала незаконный обыск, потом незаконный арест. Два протеста прокуратуры. Два проигранных суда. Тут уже вмешается Москва. Значит, все решают несколько дней. Нам надо продержаться.
— Да я уже начал сегодня с ребятами разговаривать, — отозвался Виктор, стараясь, чтобы голос его звучал как обычно. — Пока они нормально настроены. Не скажу, что по-боевому, но особого страха я тоже не заметил.
— Я на это время из дел выпадаю, — снова заговорил Храповицкий. — Буду вести переговоры. Попробую через Вихрова-младшего пробиться в президентскую администрацию. Лихачева надо давить сверху. Не стоит ждать, пока его начальство проснется и поймет, что он и сам вляпался, и их втянул в скандал.
Деловой, уверенный тон Храповицкого подействовал на всех ободряюще. Даже Сырцов, казалось, начал приходить в чувство.
— А я? — вдруг с обидой встрепенулся Вася.
Выходило, что он единственный из нас остался в стороне от больших событий. Про него Храповицкий действительно как-то забыл.
— Ты остаешься для особых поручений, — мгновенно нашелся шеф. — Кто-то должен пребывать в свободном полете. Всего мы не предусмотрим. Обязательно случится нечто непредвиденное. Виктора сейчас лучше не дергать, ему не до того. Я тоже могу зашиться в этой беготне. Значит, на переговорах тебе придется меня страховать. Может быть, встречаться с губернатором.
Разумеется, Храповицкий скорее бы умер, чем допустил встречу нетрезвого Васи с губернатором. Но сейчас ему было важнее утешить партнера.
— Помимо этого, на тебя возлагается работа с Савицким, то есть получение ежедневных отчетов о действиях людей Лихачева. Если нужно, меняй нам служебные машины, усиливай охрану во избежание провокаций. В общем, в твоих руках наша внутренняя безопасность. Тут ты — начальник.
— Я, собственно, готов, — ответил Вася, поправляя галстук и исподтишка бросая на Виктора взгляд, исполненный превосходства.
Я понял, что теперь в целях безопасности Виктор будет ездить на автобусе.
— Необходимо узнать, в какой изолятор они поместили Пахомыча, — продолжал отдавать распоряжения Храповицкий. — Скорее всего, они переведут его, чтобы от нас спрятать. Вася, выясни это завтра же с утра. Андрей, пошли туда адвоката.