Жажда смерти
Шрифт:
— Надеюсь, не понадобится на такой уровень выходить, — вяло отозвался Храповицкий.
Он явно чувствовал себя неуютно оттого, что Иван был в курсе наших неприятностей.
— Как хочешь, — Иван пожал плечами. — Если передумаешь, скажи. Время-то еще есть. Я все равно к вам на этот конкурс собираюсь на следующей неделе.
7
«Русская нефть» еще не успела построить себе высотку наподобие газпромовской, и ее офисы размещались в выкупленном здании бывшего научного института
Мы попали сюда с получасовым опозданием, однако Либерман принял нас сразу, в своем кабинете, который размерами существенно уступал вихровским, да и рабочему месту Храповицкого. Храповицкий начал было извиняться, но тот его прервал.
— Да брось, Володя, — отмахнулся он, с самого начала дружески обращаясь к шефу на «ты». — Бизнес есть бизнес, я все понимаю. Ты же не водку пил.
Храповицкий пристыженно потупил глаза, подозрительно блестевшие от выпитого.
— Нас Вихров задержал, — пробормотал он. — Я пытался к тебе в приемную дозвониться, предупредить, что опаздываем, не получилось.
Про Вихрова он, конечно, упомянул специально. И, по-моему, зря. Ни одному начальнику не нравится, когда им пренебрегают ради другого. К тому же, судя по тем характеристикам, которые давал Либерману Иван, отношения между «Газпромом» и «Русской нефтью» были отнюдь не идиллические.
Либерман сморщил нос.
— Ну, раз сам Вихров задержал, то какие могут быть извинения! — он развел руками. — Кстати, как у него дела? Говорят, его после президентских выборов в отставку отправляют?
— То есть как в отставку? — всполошился Храповицкий. — Я ничего об этом не слышал.
— Да нам-то с тобой какая разница?! — невинно заметил Либерман. — Детей нам с ним не крестить, денег он нам не должен.
Храповицкий помрачнел и нахмурился. Либерман улыбался и говорил небрежно, как будто просто болтал, не вкладывая в свои слова никакого особого значения. Но я почему-то готов был спорить, что и про водку, и про деньги он упомянул не случайно. Мне показалось, что он был отлично осведомлен не только о взятке, которую давал Храповицкий за свое назначение, но и о том, где и как мы провели последний час. И хотя я понятия не имел, откуда он мог это знать, я был уверен, что он нарочно поддразнивал Храповицкого.
Храповицкий этого, кажется, не замечал. Присущая ему природная осторожность притупилась. Он был слишком окрылен нарисованными ему Иваном перспективами и к тому же не совсем трезв.
— У вас-то что с выборами? — продолжал свои расспросы Либерман. — Победит наш Егорушка?
— Конечно, победит, — без тени сомнения отозвался Храповицкий. — С нашей поддержкой — сто процентов.
— Там, говорят, еще мэр ваш собирается баллотироваться?
— Забудь про него, — коротко ответил Храповицкий.
— Уже забыл, — кивнул Либерман, словно только и ждал, когда Храповицкий развеет его сомнения.
Его готовность
— Кстати, у меня к тебе дело, — важно начал Храповицкий, закидывая ногу на ногу.
Либерман сделал серьезное лицо и подался вперед, показывая, что он весь обратился во внимание.
— Вопрос заключается в следующем, — продолжал Храповицкий. — Наша губерния не входит в сферу ваших насущных интересов...
Либерман вопросительно поднял брови, и Храповицкий поправился:
— Я имею в виду, что для вашего бизнеса — это сущий пустяк. У вас там нефтеперерабатывающий завод и пара мелких производств.
— И еще кое-что, — негромко вставил Либерман. Храповицкий пропустил его реплику между ушей.
— А у меня почти весь бизнес сосредоточен в нашей губернии, — гнул он свое. — Получается, что мы с вами конкурируем.
— Что вовсе не мешает нам быть союзниками, — снопа вставил Либерман.
— Мне хотелось бы, чтобы мы стали друзьями, — возразил Храповицкий. — Почему бы вам не продать мне ваш завод? Миллионов, скажем, за семь?
О намерении приобрести завод я слышал впервые. Он был крупным, но со всем своим изношенным оборудованием он вряд ли стоил больше шести. Это было не Деловое предложение, а политическое. Храповицкий в бизнесе обычно торговался с предельной жесткостью и отжимал все, что только можно.
Сейчас, резко завышая цену, Храповицкий, по сути, ввинчивал «Русской нефти» взятку в надежде выключить ее из своей игры с Гозданкером. Это была недурная попытка. При том условии, что «Русская нефть» была готова удовольствоваться одним миллионом.
Либерман задумчиво почесал переносицу.
— Интересное предложение, — произнес он. — Очень интересное.
И вновь в его словах мне послышалась скрытая ирония. Возможно, я становился слишком подозрительным.
— Так ты предлагаешь нам свернуть свой бизнес в Уральске? — уточнил Либерман. — Признаюсь, мы не думали об этом. Более того, политика холдинга заключается в расширении своего присутствия в регионах. Но, учитывая все обстоятельства нашей дружбы с Лисецким и наших с тобой взаимоотношений... Да, тут есть над чем подумать...
А вот это уже была точно издевка. У них пока еще не было никаких взаимоотношений с Храповицким, кроме скрыто-враждебных. И его дружба с Лисецким основывалась на холодном расчете, а не на нежных чувствах.
— Это хорошая цена, — нажимал Храповицкий. — И я готов...
Мы не узнали, к чему он готов. У него зазвонил мобильник. Помня о предостерегающей табличке в приемной Вихрова, я покосился на шефа в надежде, что он просто отключит телефон, но Храповицкий уже ответил.
С минуту он слушал то, что ему говорили. Вдруг его лицо вытянулось.