Желания
Шрифт:
Он дал волю слезам. Когда вернулся Нюманс, Тренди даже не потрудился вытереть щеки.
— У тебя есть сигареты? — спросил он.
Тренди доверял этому человеку. Он устал следить за собой, размышлять, осторожничать. Его тело все еще сотрясали рыдания, но слезы унесли часть боли. И Тренди захотелось закурить.
Нюманс покачал головой:
— Сигарет нет. Только сигары. Они с моего острова.
— Давай.
Нюманс собирался в библиотеку. В европейском костюме он выглядел так же царственно, как накануне в африканском платье. Он принес из своей комнаты коробку сигариллос. Молодые люди молча закурили. Тренди понемногу успокаивался. Нюманс сидел на корточках, смотрел в окно, за которым вставала луна, и молчал. Он был красив, потрясающе красив и спокоен. Это был Альфас без мучений. Его молчание было для Тренди единственным успокоением. И внезапно Тренди почувствовал желание поговорить. Он не собирался оправдывать свои слезы. Взял вторую сигару, сел, как негр, на корточки и пригладил волосы.
— Ты знаешь, откуда я приехал?..
— Весь мир обезумел. В мире не все ладно. Слышишь музыку?
Нюманс приоткрыл окно. Доносившаяся из кабачков музыка звучала как-то торжественно.
— Я видел гораздо худшее, — заметил Тренди.
Нюманс покачал головой и затянулся сигарой.
— Нет ничего хуже смерти. Но и это еще не все. Хотелось бы знать, что будет после.
Тренди перебил его:
— Две женщины. Две женщины, которых я потерял.
— Две? — переспросил Нюманс. — Две сразу?
В его взгляде появилось любопытство.
— Две сразу. Одна умерла, другая ушла. В тот же день.
Нюманс, казалось, задумался. А может, не решался спросить. Тренди забежал вперед.
— Одну я любил больше, чем другую, — продолжал он.
— Всегда предпочитаешь кого-то.
— Я предпочел ту, что ушла.
Нюманс опустил глаза. И снова его молчание придало Тренди сил продолжать:
— Это хуже, чем смерть. Что остается после мертвой любви?
Нюманс поднялся. Его серьезность и проникновенный тон не сочетались с юным возрастом:
— Твоя любовь не умерла. Она ушла, но ты любишь ее. Ты все еще можешь ее вернуть.
— Она ушла, если бы ты знал, куда… С кем!
— Ты еще можешь победить.
Тренди почувствовал подступающие рыдания. Однако слова Нюманса висели в комнате, они подкупали той же нежностью, как накануне его руки, когда он положил их Тренди на запястья.
— Ты любишь, и ты ее вернешь. Ты отправишься искать ее, где бы она ни была. Ты вырвешь ее из самых крепких объятий. Она пойдет за тобой, ты ее больше не потеряешь.
— Если бы ты знал… Ах, если бы ты знал…
— Насколько я знаю, это зависит только от тебя.
Тренди удивленно посмотрел на него. Нюманс изрекал, как пророк, с той же властностью и серьезностью.
— Это зависит от тебя, — повторил он.
Тренди продолжил рассказывать. Сначала это было трудно. С губ слетали какие-то обрывки фраз, бессвязные слова. Он заметил, что Нюмансу горько слушать все эти незнакомые имена, странные слова, бесконечный лабиринт причин и доводов. Ложных доводов, маловажных причин. Понемногу все для него начало проясняться. Остался только устремленный на него печальный и нежный взгляд. Испытывал ли Нюманс когда-нибудь тревогу? Иногда на его лице появлялась едва уловимая улыбка или выражение беспокойства. Он слушал. Слушал все, он понимал, догадывался обо всем, что Тренди хотел сказать, и не перебивал. Это длилось, наверное, полночи.
— Анна умерла, Юдит ушла, — заключил Тренди. — Все кончено.
Нюманс не отвечал.
— Я оставил там скелеты рыб, — сказал Тренди. — Я не хочу больше работать.
— Кто захочет работать, когда наступает конец?
— Ты. И Берениса.
— Потому что мы хотим вернуться на свой остров. Только поэтому. Надо, чтобы и ты нашел свой остров.
Тренди грустно улыбнулся:
— Мой остров!
— Это была Юдит, но ты об этом не знал. Теперь знаешь. Ты пойдешь вперед. Ты победишь. Я тебе помогу.
— Невозможно победить такую девушку, как она! Она сама пришла…
— Ты ждал ее, сам того не зная.
— Нет. Никто никого не ждет. Мне хотели зла. Юдит хотела мне зла. Я ничего не мог с ней сделать.
— Не она твой враг. Это тот, другой. Командор.
— Да я никогда его раньше не видел!
— Ты его испугался. Это худшая из ошибок.
— Но почему? Я жил себе спокойно со своими скелетами…
В коробке Нюманса осталась всего одна сигара.
— Покончим с этим, — сказал Нюманс, и Тренди не понял, имеет ли он в виду сигары или его историю. — Твой враг — Командор. Надо победить его, чтобы снова увидеть Юдит.
— Победить его?! Это смешно. Ты его не знаешь!
— А ты, ты его знаешь? Его надо раздавить. Чтобы победить, нужно знать врага. Ты даже не попытался его узнать.
— У меня не было времени!
— Ты его найдешь. Сперва надо узнать, кто он такой, чего он хочет, что любит. И что ненавидит. Я тебе помогу, — уверенно говорил метис.
Нюманс был молод, гораздо моложе Тренди. Тем не менее тот ему не возразил. Теперь, когда Тренди все рассказал, ему казалось, что он знал Нюманса всю жизнь. Он не осуждал себя за то, что раскрыл ему свое сердце, он не хотел больше расставаться с этим человеком, словно явившимся прямо из детства и произносившим слова на манер старинных речитативов. Но Нюманс не был ребенком. Морщины на его лбу и щеках свидетельствовали о том, что жизнь слишком рано причинила ему боль.
— Я читал похожие истории в книгах, — сказал Нюманс, немного помолчав.
Тренди подскочил. Это было как оскорбление, это было даже хуже, чем если бы ему доказали, что он все придумал.
— В книгах? В каких книгах?
— В больших книгах, — ответил Нюманс. — В книгах о магии. В библиотеке я могу читать, что захочу. Самые редкие книги. И те, что сбивают с толку. Я самый аккуратный служащий библиотеки. Это безумие, способное помутить рассудок. Я копаюсь и в конце концов нахожу то, что нужно. И часто, закончив работу, остаюсь, чтобы почитать. — Он достал из кармана маленький ключ. — Этот ключ открывает все двери.
Нюманс выглядел почти таким же гордым, как Берениса.
— Сегодня вечером я вернулся ради тебя. А обычно, когда Берениса ночью уходит выступать, я немного грущу и остаюсь в библиотеке. Библиотека меня успокаивает. Километры полок. Множество манускриптов, колдовских книг, газет, миниатюр. И тонны фолиантов.
— Но почему магия?
— Берениса колдунья. У нас этот дар передается от матери к дочери. Я собираю неизвестные ей рецепты, заклинания. Я никогда их не записываю, учу наизусть. Если бы не я, она никогда бы о них не узнала. Я открываю их ей постепенно, один за другим, два-три раза в неделю.