Желать невозможного
Шрифт:
– Постойте! – раздался мужской голос.
Олег обернулся и увидел милиционера с погонами старшего лейтенанта.
– Куда это вы ребенка тащите? – строго спросил страж порядка.
– Вообще-то я тащу щенка, а мальчика просто сопровождаю, чтобы убедиться в том, что он домой пошел.
– Не надо ни в чем убеждаться! Кто вы такой, чтобы убеждаться? Мы это еще проверим, – выдал тираду милиционер.
После чего он обратился к ребенку:
– Ты где живешь?
– Та-ам, – заныл мальчишка и
– Быстро домой, а не то заберу тебя и к бомжам в обезьянник посажу! Быстро, я сказал!
Пацан рванул через двор, а старший лейтенант посмотрел внимательно на Иванова.
– Документы предъявите!
Олег ответил, что вышел гулять с собакой и потому документов с собой не взял.
– Тогда пройдемте в опорный пункт охраны порядка для установления вашей личности, – предложил милиционер. – Заодно выпишу вам квитанцию штрафа за административное правонарушение. Почему выгуливаете собак в неположенном месте? Разве не знаете, где находится собачья площадка?
Иванов не знал, но интересоваться не стал.
Спросил только:
– А штраф крупный?
– Восемьсот рублей.
Олег полез в карман и обнаружил в нем купюру в пятьсот рублей.
– У меня при себе только пять сотен, – сказал он.
Старший лейтенант забрал деньги из его руки и вздохнул примирительно:
– Ладно уж. Квитанцию вам выписывать не стану и на работу сообщать не буду. Вы, кстати, где и кем работаете?
– Врачом в больнице.
– Вот видите, какой пример больным подаете, – покачал головой страж порядка, – так что в другой раз выгуливайте своего щенка там, где положено.
Старший лейтенант потрепал Кубика по голове:
– Хороший кавказец.
– В каком смысле кавказец? – не понял Олег.
– Кавказская овчарка. Вот в каком. Породистый, сразу видно. Вот у него и ушки уже купированы. Я ж пять лет кинологом оттрубил, а потом только в участковые пошел.
– А мне сказали, что это чау-чау.
– Обманули. Но кавказец еще лучше. Вот подрастет он еще немножко, вы его сами бояться начнете. Зато за квартиру спокойны будете: никто к вам не залезет, а залезет, то ему ваш парень вмиг башку откусит.
– Спасибо, успокоили.
Иванов вернулся домой расстроенным.
– Что случилось? – встревожилась Настя.
– Участкового встретил, он сказал мне, что Кубик наш – кавказская овчарка. А они злые, говорят.
– А ты сам не видишь, какой Кубик? Он целый день по двору с маленькими детьми играет. Они его обнимают, тискают, целуют, а он их лижет, хвостиком от радости виляет. И потом, собака обычно копия своего хозяина, а ты у нас до-обрый.
28
В офис Флярковского примчался Ваня Афанасьев –
– Илья Евсеевич, к вам Афанасьев
– Чего хочет? – долетел до Вани голос Флярковского.
Афанасьев сразу вскочил с дивана и начал шепотом уговаривать секретаршу:
– Викочка, родненькая, скажите Илье Евсеевичу, что неотложное дело на пять минут
– Пусть заходит, – тут же отозвался Флярковский.
Секретарь осмотрела Афанасьева и поморщилась. Как обычно, нерасчесанные волосы, несет одеколоном и ментоловой жевательной резинкой, сквозь эти ароматы на выдохе пробивался запах виски.
Виктория поморщилась еще раз.
– Ну ладно, заходите, но только недолго. У Ильи Евсеевича скоро очень важная встреча.
Афанасьев проскользнул в кабинет
– Ну, что скажешь? – встретил его Флярковский.
Илья Евсеевич из-за стола не поднялся и не предложил сесть.
– Так это… – растерялся Иван, не зная, как сообщить неприятную весть, и наконец решился: – Сонька сбежала. Вчера на выступление не явилась – девчонки вдвоем под фанеру отработали. А сегодня я ее по телефону достал. Так она мне заявила, что уходит из коллектива.
Флярковский молчал.
– Так и сказала. Еще говорит, что надоело ей все… И вообще, говорит, будто беременная и собирается рожать…
Ваня взглянул на Илью Евсеевича, а тот продолжал молчать.
– Как вы себе это представляете? – хихикнул Афанасьев. – Она рожать будет в своих Великих Луках.
– Как со сборами? – спросил Илья Евсеевич.
– Нормально. За месяц двадцать выступлений по пятерке. Еще четыре выездных на корпоративки по десятке. Всего сто сорок получается. Из них двадцать ушли на охрану, двадцать надо было заслать на каналы, чтобы крутили нас почаще. Остается чистая сотня. Десять процентов – девочкам по договору. Пятнадцать тысяч музыкантам и пять – накладные расходы.
– Какие еще накладные расходы?
– Ну, типа подарков администраторам клубов. Косметика для солисток, парфюмы разные. А, еще оплата квартир девочкам.
– Это из твоей доли. Короче, считаем от сотни. Моих шестьдесят процентов, как договаривались, твои сорок.
Афанасьев кивнул, и лоб у него вспотел.
– Как там девушка в ластах? – поинтересовался Флярковский.
– Власта, что ли? Нормально. Старается вовсю.
Власта Курочкина – вторая солистка группы «Цацки». Она была самой старшей в коллективе – ей уже исполнилось девятнадцать – и самой высокой. Обувь носила сорок первого размера, что не мешало ей, однако, хорошо двигаться на сцене.